И волком я бреду во снах... (роман)

[Ракса]

Пролог.

Самый обычный, суматошный день подходил к концу, незаметно перетекая в самую обычную ночь. Добравшись, наконец, до кровати я вытянулся, с радостью почти граничащей с наслаждением. Понемногу опускала усталость, позволяя, наконец, сознанию уплыть в сон. Закрывая глаза, я увидел − нет, скорее почувствовал − как полная нереально близкая луна заглядывает в окно…

1.

«Опять Варга толком не закрепила оружие!» Мысль эта вывела меня из почти бессознательной монотонности бега, вереницей потянув за собой и другие.

О том, как десять дней назад на наших границах появился человек, причем, он ждал пока его заметят. Вообще-то на земли нашего клана другие существа, особенно эльфы, стараются не заходить. Разве что по глупости или заплутав. Да еще ради наживы − мы живем высоко в горах в гномьих копях.

Ничего не скажешь, смелый для человека. Дозорные-то особо не церемонятся – ну человек – добыча как добыча. Но его привели ко мне в логово. А пришел он напомнить о старом договоре и нанять на службу.

Давно это было, но мы помнили...

Человек сказал, что князь Лаон, правитель Мавена, города в долине реки Нивен, призывает его охранять. Да, это предложение было очень-очень кстати – близилась зима и, по всем приметам, зима очень суровая. Так что возможность заработать была совсем не лишней. Ведь у нас осталось катастрофически мало золота, а после того как ляжет снег станет трудно охотится и чтобы не голодать мясо придется покупать у людей.

Собрать отряд дело трех дней. Я выбрал восемь родичей. Трое стариков − матерых и опытных, двое средних лет – закаленные в боях, и молодежь − горячая и боевитая, порой до безрассудности. Вооружился каждый на свое усмотрение. Скажем прямо, оружие было самое разношерстное – гномьи топоры, человеческие мечи, эльфийские кинжалы, стрелы и метательные ножи. Припасы, походный сундук для самого ценного (нашего секрета), личных вещей отряда и прочего самого необходимого − на мой взгляд.

Вот только сестра уговорила взять с собой Варгу − племянницу. Молода, совсем еще щенок. Дома никакого сладу с ней не стало, того и гляди сбежит, а так хоть под каким-то присмотром. Да и добычу в семью принесет.

Три дня и три ночи шли мы на запад – пересекли практически бесплодное высокогорье, горные луга, редколесье. Остановок почти не делали, только чтобы утолить жажду, подкрепиться, недолго передохнуть и назначить новых носильщиков для сундука. Но как не коротки были привалы, Варга доставала из сундука зеркальце и гребешок, чтобы причесать (ну, по крайней мере, попытаться причесать) свою мохнатую рыжую гриву.

Когда же отряд приблизился к дремучим, вековым лесам – землям эльфов – переходы стали только ночными. Днем же устраивали тайные лежки. Под корнями упавших деревьев, в валежнике или в оврагах под навесом корней. Умение прикинуться ветошью и не отсвечивать необходимый навык – неведение дичи или противника о тебе, резко повышает шансы на успех.

Близился конец ночи и окончание нашего путешествия. Запахи окружающего леса изменились. Все явственнее чувствовались люди, эльфы и даже немого гномы. Город был совсем рядом.
До рассвета, я решил, к городу не подходить, а оставшееся время использовать для отдыха и последних инструкций относительно того как себя вести. Достал из сундука и выдал всем по миске и ложке, строго-настрого приказав пользоваться ими для еды, делать это только за столом и прилюдно не есть сырого мяса. А самое главное − эльфы здесь не дичь и охотиться на них нельзя. Решения вожака, конечно, не оспариваются, по крайней мере, в «лицо», но недовольно бурчали почти все.

Оставив отряд (пусть переварят приказы и успокоятся), я отправился на разведку. Город стоял на возвышенности над широкой долиной на левом, более пологом, берегу реки. Правый берег, насколько хватало глаз, представлял собой практически отвесную скалу, возвышавшуюся уступами до самых снежных вершин.

Дремучие леса, через которые мы пришли, подступают к самым городским стенам десяти-двенадцати метров высотой. Разделяет их только ров, когда-то широкий, но теперь уже изрядно заросший кустарником.

Наблюдения с опушки дали массу полезных сведений – по верху городской стены ходили двое часовых. Ну как ходили, один забросив, щит за спину прогуливался, волоча по каменным плитам древко копья, другой спал сладко похрапывая. Над воротами по бокам были полубашенки, для лучников, которых, впрочем, видно не было. Непосредственно перед воротами стояли еще двое часовых, незадолго до этого вышедших из калитки, которую за ними сразу же заперли.

Спустившись, под прикрытием кустов и тени от моста, по достаточно пологому берегу рва, я по колено в воде приблизился к воротам. Охранники службу несли не слишком ревностно − щиты и копья стояли у ворот, а сами служивые, болтовней убивали время до смены караула. О нас они говорили тоже. О том, что ждут уже два дня, хотя время еще не вышло, о том, что уже скоро утро и это, безусловно, хорошо − в их вахту мы, по всей видимости, не придем. Были еще всякие россказни о нашем племени, из тех, что люди обычно травят, если речь заходит о «волках». Я навострил уши – наш слух намного лучше человеческого, поэтому определить, что часовые за воротами не сачковали, не составило труда. Потом один из привратников, стоявших на мосту, достал трубку и кисет с эльфийским табаком (пряным, почти до удушливости), а другой сказал: «Хорошо бы поделится», – и, набив трубки, они молча курили, наблюдая как первые лучи золотят верхушки столетних деревьев.

Пора. Скрываемый тенями, я вышел на дорогу, и стал ждать пока солнце осветит меня. Сказать, что для часовых мое появление было полной неожиданностью – а стоял я от них метрах в пяти – значит ни сказать ничего. Один из них даже выронил трубку изо рта, а они оба судорожно бросились к оружию, едва не столкнувшись. Ветерок же донес липкий запах паники.

Выждав, пока они возьмут оружие и встанут по местам, сказал: «Я Рэм. Князь звал». Тот, что стоял справа, стал изо всех сил, стучать руками и ногами в калитку, выкрикивая, что пришли «волки», к тому же перемежая это ругательствами в адрес тех, кто был за воротами.

Калитка распахнулась и из нее выбежали еще двое солдат во главе с начальником караула. Меня провели внутрь. За воротами стояли еще трое в полной боеготовности – явно ждали нас. Да, такой наглости, как спать в присутствии офицера, они себе не позволяли.

Город был почти круглым, не больше пары километров, пожалуй. От тех ворот, через которые я пришел, на юго-запад, до других шла широкая, мощеная камнем практически прямая улица. Она делила город на две равные части. Направо − были высокие, до пяти этажей, каменные дома, расположенные без какого либо порядка. Почти на всех были вывески разных лавок и мастерских. Слева от ворот, вдоль крепостной стены, а как потом выяснилось и внутри нее, были казармы. Далее − солдатская кухня, вдоль нее, прямо на улице, просто под навесом, стояли длинные дощатые столы и лавки. Еще дальше были конюшни, вначале солдатская, а потом и княжеская. И наконец, около самых ворот собственно княжеский дворец. Большое каменное здание с несколькими башнями под шатровыми крышами. В центре города находился большой круглый колодец, вокруг которого была рыночная площадь.

Не считая меня, двух солдат и начальника караула на улицах еще никого не было. Оно и не удивительно, люди в отличие от нас плохо видят в темноте, а только-только встающее солнце не разогнало еще сумрак внутри городских стен. Однако мои провожатые не взяли фонарей, по-видимому, за ночь сожгли все свечи. Пройдя вдоль казарм и кухни, через площадь, меня провели во дворец через черный ход возле конюшни.

Во дворце тоже еще спали. Начальник караула отчитал задремавших часовых, стоявших у черного хода. И один из них с фонарем пошел впереди нас освещая дорогу по длинному не слишком широкому коридору вглубь дворца. Распахнув одну из дверей, мы оказались в достаточно большой полукруглой комнате с высоким потолком. Под высокими и узкими окнами стояли длинные резные лавки. На одну из них и указал мне офицер, солдаты сели слева и справа. Сам он уселся у противоположной стены, где между дверей кроме лавок стояли еще и столы. Держались служивые бодрячком, однако от внимательного взгляда не укрылась нервозность и явная усталость. Тот, что нес фонарь вышел в ту же дверь, оставив нас в темноте, по человеческим меркам, конечно. Мне света было вполне достаточно.

Вскорости через другую дверь с фонарем вошел явно не рядовой солдат. По всей видимости, из личной охраны князя, потому что говорили они на равных, а слова начальника караула о том, что князя надо немедленно разбудить, выслушал очень надменно, но всё-таки пошел. Комната снова погрузилась во мрак, к неудовольствию людей.

На этот раз ждать пришлось довольно долго. Было слышно, как в коридорах началась суета. Немного времени спустя из маленькой боковой двери, освещая дорогу небольшим фонариком с огарком свечи, вышла пожилая женщина, лет шестидесяти. Невысокого роста, полноватая, но еще крепкая. На ней было мышиного цвета шерстяное вязаное платье, подпоясанное тонкой шелковой лентой, плечи прикрывала коричневая шаль, а на ногах были шлепанцы, мехом внутрь, на кожаной подошве. Не слишком густые седые волосы распущены. Ступая тихо, но уверено она дошла до середины комнаты, когда глаза, блеснувшие желтым, (в них отразился свет) выдали мое присутствие. Резко подняв фонарь, она ойкнула и отпрянула, увидев меня целиком. Однако заметив солдат, а потом и начальника караула успокоилась, прибавила шаг и вышла из комнаты.

Прошел почти час. Свет поднимающегося солнца проник через стрельчатые окна, осветив комнату.

[Ракса]

2.

Дверь, ведущая в тронный зал, наконец, открылась. Была она арочной метров трех высотой и около двух шириной, а ее дубовые доски в толщину никак не меньше двух ладоней. Украшением служила незатейливая резьба.

Начальник караула встал и, посмотрев на меня, движением руки пригласил войти. Солдаты же осталась сидеть, и с каждым моим шагом к двери, на их лицах и в мыслях все явственнее читалось облегчение.

Возле створок двери стояли двое из личной охраны князя. Они крайне подозрительно посмотрели на мое оружие. Грудь защищали два десятка метальных ножей в сплошных ножнах, закрепленных на широких кожаных ремнях портупеи, еще два кинжала были ниже в ножнах на животе. На поясе по бокам висели два коротких меча, а слева, в широкой кожаной петле, еще и двузубая кошка, обмотанная шелковым шнуром; за спиной, засунутый под короб-рюкзак из твердой кожи, был гномий топор, в кольцо на конце ручки которого продета веревочная петля, накинутая на плечо. По бокам рюкзака крепились – справа колчан типа тубуса с крышкой, слева короткий лук из рога без тетивы. Но при всем этом арсенале разоружать меня, однако, никто не решился. Затворив дверь, личная стража двинулись, в двух шагах позади нас, к возвышению в противоположном конце зала.

Тронный зал оказался достаточно просторным помещением − больше двадцати метров в длину и десять в ширину. Сводчатый потолок возвышался никак не меньше, чем на восемь метров, а на высоте четырех (как раз на уровне потолка приемной) шла широкая деревянная галерея, опоясывающая весь зал. По правой стороне шли узкие стрельчатые окна, как в приемной, только здесь украшенные цветными витражами, слева − несколько дверей меньшего размера. Простую каменную кладку стен украшали гобелены, многие явно эльфийской работы. Мебели не было совсем, не считая двух тронов, украшенных искусной резьбой, и которые стояли на подиуме. Я остановился, не доходя порядка десяти шагов. Охрана позади меня поклонилась.

На более массивном и высоком троне сидел князь. Мужчина примерно пятидесяти лет, среднего для человека роста, мне же он едва ли был по плечо. Мускулистая когда-то фигура начала уже заплывать жирком. Его прямые, некогда черные, но теперь уже с проседью, волосы и борода аккуратно подстрижены, однако заметно растрепаны (вероятно, поспешно собираясь на цирюльника время он тратить не стал). Круглое лицо было смуглым, на лбу залегли глубокие морщины, брови сведены в переносице прямого носа, а взгляд черных широко посаженных глаз был настороженным и цепким. Только пухловатые губы несколько не вязались с остальным обликом. Одежда оказалась совсем простой. Вязаную рубаху до колен, из белой шерсти, украшал мелкий рисунок. Бежевые штаны из тонкого, плотного и явно дорогого полотна заправлены в невысокие сапоги из мягкой кожи. Пояса, а следовательно, и меча на нем не было, однако я уловил специфический запах эльфийского металла, смазанного хорошим жиром – кольчуга, надетая под одежду. И носил он ее по всем приметам постоянно. Украшений же не наблюдалось вовсе.

Князь внимательно следил как я шел от дверей, и чем ближе подходил к трону, тем напряжённее становилась его поза, а лицо − мрачнее. Он практически выпалил, чуть только я остановился:

– Ты пришел один? – именно это обстоятельство беспокоило его, похоже, больше всего.

– Нет. Нас много.

Надо признать, что ораторов в нашем племени не бывало, говорим мы не очень − горло как-то не так устроено. Но те, кто считал нас тупыми дикими зверями, поплатились за свое заблуждение жизнью.

Услышав мой ответ, он несколько расслабился.

– Сколько нам заплатят?

– По кошельку золота каждому! – сказал князь.

Это была хорошая цена, и платить он был, безусловно, готов.

– Две трети сейчас, треть после всего, – уточнил я, он кивнул. – Договорились.

После этих слов князь заметно повеселел. Выражение лица изменилось, став более доброжелательным. Посчитав, что основные вопросы решены, он вспомнил о том, что еще не завтракал. Правитель хлопнул в ладоши:

– Подавайте завтрак мне и моему гостю! – легкой пружинистой походкой Лаон спустился с подиума и направился в сторону боковой двери, жестом пригласив меня следовать за ним. Офицер и стражники пошли тоже.

За дверью оказалась господская столовая. В центре стоял достаточно длинный массивный стол, окруженный стульями. Князь прошел вдоль стола направо и сел во главе, охранники встали за его спиной. Начальник караула подошел к ближнему от двери углу стола и отодвинул для меня стул. Сам же остался стоять.

Почти сразу появилась старуха, виденная мной ранее. Она несла небольшой глиняный кувшин. Подойдя к князю встала слева от него. За ней вбежала, с кубками в руках, заспанная девчонка лет двенадцати. Обойдя стол с противоположной от меня стороны она поставила один кубок перед князем, необходимость же поставить кубок и передо мной вызывала в ней глубокий трепет, но совладав с собой девочка сделала это почти бегом. И опрометью скрылась в маленькой дверце, которая вела, как мне подсказывал нос, на кухню.

Старуха, которая, по всей видимости, была у князя домоправительницей налила ему не больше трети кубка. Не смотря на то, что он хотел больше – прилюдно спорить не стал. Подойдя ко мне она сморщила нос. Да уж, запах был сильным даже по человеческим меркам. От меня разило потом, мокрой псиной, болотом и прелой листвой. Всем своим видом старуха выражала недовольство тем, что я вооружен, а на лице так и вовсе читалось: «Пустили шелудивого пса за стол». Наполнив мой кубок до краев, она вернулась на прежнее место.

Князь произнес тост: «За то, что вы, наконец, пришли!» − и немного отпил. Я сделал большой глоток, напиток оказался легким ежевичным вином, насыщенного вкуса, тягучим и сладким почти до приторности − такое делают эльфы. Потом мы пили молча. К моменту, когда мой кубок опустел, а произошло это довольно быстро, из двери, ведущей на кухню, снова показалась девочка-служанка, которая несла перед собой, за две ручки, плетеный поднос с невысокими бортиками. Пройдя тем же путем, что и прежде, она поставила перед князем вазу с фруктами, глубокую тарелку и деревянную кружку, украшенную резьбой, положила ложку и небольшой нож. Мне предназначались ваза с фруктами поменьше, мелкая тарелка и вилка с ножом. Все столовые приборы были эльфийской работы из серебристого сплава − по запаху из олова и меди, совсем без серебра. Уж что-что, а определить состав сплава для нас не составляло труда – металлы пахнут довольно сильно. По этой же причине никому еще не удалось подсунуть нам фальшивое золото, а глупцы, делавшие такие попытки, заплатили очень дорого…

По знаку домоправительницы девочка заняла место справа и чуть позади от меня, регулярно подливая вино в мой быстро пустеющий кубок из кувшина, который ей отдала старуха.
Через пару минут из кухни вошли два паренька лет тринадцати, в одинаковых штанах и куртках из светлого полотна – явно поварята. Они заспанными не выглядели. Держа в руках подносы с едой, один направился к князю и наполнил его тарелку кашей, из маленького керамического горшочка с крышкой; в кружку, из кувшина, который он принес, налил что-то кисломолочное. Домоправительница добавила в тарелку почищенное и порезанное яблоко. Другой же поставил передо мной блюдо наполненное нарезкой колбасного ассорти.

Окинув взглядом, образовавшийся передо мной натюрморт, я поменял местами тарелку и блюдо. Покрутив в руке вилку (не вызывала она во мне доверия, как впрочем и нож), захотел было подцепить кусочек колбаски когтем правого мизинца. Старуха, заметив это, почти фыркнула − да уж, за княжеским столом такое, пожалуй, перебор.

Чтобы как то изменить ситуацию и произвести должное впечатление, я, одним движением пальцев, достал церемониальный эльфийский кинжал. Для окружающих это выглядело, так как если бы тот сам выпорхнул, блеснув россыпью алмазов, из ножен ко мне в руку. Такие ножи были большой редкостью: ими могли владеть только аристократы светлых эльфов. Не многим из людей доводилось хоть раз в жизни видеть их. Я же, запросто, подцепил им колбасу и отправил в рот − по комнате прокатился вздох восхищения. Должный эффект был произведен.

Еда разрядила обстановку. Князь заговорил, жестикулируя ложкой:

– Хорошо, что вы, наконец, пришли ведь меня хотят убить! Доверять же никому нельзя, каждый готов продаться. Да и война еще намечается. А в походе всякое может случиться. Про вас же говорят, что договоров вы, ни при каких обстоятельствах, не нарушаете. А перекупить вас эльфы точно не смогут.

– Мы не продаемся! – с возмущением прорычал я.

– Да-да это я и имел в виду, – поспешно ответил князь.

В это время, стараясь не шуметь, в столовую просочился богато одетый мужчина – как выяснилось позже − начальник городской охраны.

– Ваша Светлость, но Вам же предлагали хорошо тренированных эльфийских телохранителей! – произнес вошедший, направляясь к князю.

– Вот они бы меня ночью и прирезали! – пресекая всякое обсуждение, саркастически отрезал князь.

Начальником охраны был двоюродный брат княгини, по имени Абелон. Лет тридцати с небольшим. Высокого роста, худощавый. Щеголеватого вида. На узком лице ухоженные усы и борода. Волосы, подстриженные, так что шея открыта, прилизаны и зачесаны за уши. Одет он был с иголочки. Камзол и узкие штаны из дорогого красного бархата. Длинный плащ с капюшоном из темно-синего шелка на светлой подкладке, фалды которого, вышитые серебром по краю, закинуты за спину. Черные сапоги до колен, начищены до блеска. На шее массивная золотая цепь затейливого плетения − явно эльфийской работы. И крупные перстни почти на всех пальцах из того же источника. Хотя самым для меня примечательным был его запах, говоривший о том, что минувшую ночь он провел в постели у эльфийки.

Игнорируя начальника охраны, я обратился к князю:

– Что мы будем делать?

– Вы должны всегда и везде меня сопровождать. А еще по ночам охранять мои покои и детскую.

И в предстоящем военном походе, будете моей личной охраной.

– Ладно. Но дворец охранять будем сами. Солдат ночью не нужно, – уточнил я.

Очень не хотелось случайно прирезать какого-нибудь стражника, испортив тем самым отношения.

– Половина всего, что добудем в бою наше, – прибавил я тоном, не предполагающем возражений.

Тень сожаления скользнула по лицу князя, но он согласился.

В столовую из кухни потихоньку вошел и встал у двери сухонький и сгорбленный дедок, одетый во все темное. На поясе у него висела большая связка ключей, разного размера. Указав в его сторону, князь сказал:

– Это Майн. Кастелян. Если что будет нужно, обращайся к нему или Дане, – сделал жест в сторону старухи, а переведя взгляд на кастеляна, прибавил, – посели их поближе к моим покоям.

– Ваша Светлость, разумно ли селить их в городе. Горожане будут волноваться.

Пропустив реплику, начальника охраны мимо ушей, князь обратился ко мне:

– Какие-нибудь пожелания относительно жилья?

– Нам надо свободно выходить из города, – сказал я.

– Что-нибудь придумаем… Казарма для вылазок? – негромко сказал Майн, надтреснутым голосом, обращаясь к князю. Тот кивнул

Покончив с завтраком, Лаон встал и со словами: «У меня еще полно дел», − вышел в третью дверь, ведущую, по-видимому, в его личные покои.

Я тоже разделался с едой, и демонстративно поковыряв в зубах эльфийским кинжалом, обратился к начальнику охраны:

– Стража службу несет плохо. В карауле спят и языки чешут. Муштровал бы ты их получше.

– Я свое дело знаю, волк. Не тебе меня учить, – процедил он сквозь зубы и, демонстративно развернувшись, вышел в тронный зал.

Да, рассиживаться нечего! Я встал и обратился к начальнику караула:

– Выведи за ворота.

– Когда вас встречать у ворот, чтобы показать отведенное жилье? – поинтересовался кастелян.

– Ждать не надо идем, покажешь.

Выходя из столовой кастелян, сделал жест рукой, вероятно, понуждая домоправительницу к каким-то действиям.

Обратный путь до ворот занял больше времени − Майн шел не быстро. Выйдя за городские стены, он бросил на меня вопросительный взгляд:

– Веди, показывай, – сказал я и пошел следом за ним направо от ворот вдоль городской стены. За мной топали два охранника.

Примерно поравнявшись с дворцом, провожатый остановился возле кучи валунов, снял с пояса связку ключей и выбрал большой, почти в локоть, ключ, сделанный гномами. Подойдя вплотную к стене, вернее к небольшой двери, тщательно замаскированной под каменную кладку, он открыл ее этим ключом. Толщина дубовых досок никак не меньше трех ладоней, а изнутри – массивный засов.

Вглубь стены вел коридор. Кастелян зажег светильник, взятый им в нише возле двери, и пошел внутрь, по ходу зажигая еще светильники. Стенах недобро смотрели узкими бойницами: городская охрана могла, при случае, полностью контролировать коридор. Ширина, которого была не более метра, а потолок низкий настолько, что пришлось пригнуть голову и прижать уши, чтоб не скоблить макушкой свод.

Миновав метра четыре, Майн толкнул еще одну дверь, запирающаяся изнутри на засов. За ней располагалась небольшая прямоугольная казарма человек на двадцать. Потолок сводчатый, не больше трех метров в самой высокой точке. Справа от двери стояли двухъярусные нары, разделенные узкими проходами. Слева стол и лавки из ровно струганных досок, и еще несколько нар. На противоположной стене – два узких окна и еще одна дверь в дальнем углу.

Кастелян, поставив лампу на стол, пошел открывать ставни. Когда комнату залил, наконец, свет старик весьма неожиданно для себя увидел, что комната уже заполняется моими соплеменниками. Причем некоторые из них уже сладко посапывают на нарах, устланных свежим сеном. Ну так оно и не мудрено. Ведь охранники, топавшие позади меня, при движении издавали много шума – бряцало оружие, скрипело кожаное обмундирование, цокали по каменным плитам башмаки на деревянной подошве, подбитой гвоздями. Под таким прикрытием проникнуть не замеченными труда не составило.

Несколько придя в себя − от неожиданности старик едва не чувств лишился − Майн отпер другую дверь. Она выходила внутрь городских стен между княжеской конюшней и дворцом. Буквально в двух шагах от черного хода, через который я уже ходил. Кастелян отцепил от своей связки ключи, которыми открывал двери и отдал мне. Уже в дверях сказал ему:
– Передай князю две ночные стражи наши. Заступаем вечером.

Не более четверти часа спустя появилась домоправительница. Она энергично постучала в дверь, ведущую в город, и не дожидаясь ответа вошла. Стоя в проеме, и обращаясь сразу ко всем, произнесла:

– Что вы едите?

На это мои соплеменники стали выкрикивать свои пожелания типа «Мне свинину, а мне баранину. Нет лучше оленину. Кролика. Мясо надо парное». Старуха, выслушав эти реплики с изрядным скептицизмом на лице, перевела на меня вопросительный взгляд.

– Мы будем тоже, что едят люди. Только соли побольше, – такой ответ ее вполне удовлетворил.

– Вам посуда нужна? – в качестве ответа ей продемонстрировали тарелки и ложки. – Понятно, значит только кружки, – пробормотала она себе поднос, и уже громче, обращаясь ко всем, произнесла, – Завтрак будет через час, обед в полдень, ужин за час до третей стражи. Еще что-нибудь нужно?

– Где можно умыться? – поинтересовалась Варга.

Она сидела на нарах, поджав под себя ноги, и причесывалась, поплевывая на гребень.

– У колодца, – бесстрастно ответила старуха, махнув рукой в сторону двери.

Постояла еще немного, но больше никто к ней не обратился, и вышла.

[Ракса]

3.

Таким образом, началась наша служба у князя Лаона.

Завтрак принесли как и было обещано. Стук в дверь прозвучал робко, но вполне отчетливо. Вошла женщина средних лет, оказавшаяся кухаркой, с плетеной корзиной в руках. Следом два солдата за ручки втащили большую изрядно закопчённую медную кастрюлю с крышкой, которую водрузили на край стола. Рядом женщина поставила корзину, из которой достала деревянные кружки, большой половник и берестяной туесок (в нем оказалась соль). Половник, возникший в ее руках, как будто, послужил сигналом, и все пришли в движение. За считанные мгновения моя лохматая братия выстроилась в очередь. Каждый знал свое место − согласно заслугам и возрасту, причем даже попытка нарушить установленную очередность на деле означала означала смертельное оскорбление. Для нас раздача пищи была практически священным обрядом. И кухарку явно удивило такое поведение – она-то, похоже, ожидала, что начнется грызня, как на псарне.

Когда кухарка сняла с кастрюли крышку, мои сородичи, как по команде вытянули носы и стали принюхиваться с явным одобрением. Она принялась раскладывать по тарелкам густую мясную похлебку с овощами. Получая свою порцию каждый сразу же садился и начинал есть. Вот тут и обнаружилось неожиданное удобство такой простой вещи как ложка – ею можно было щелкнуть по носу соседа, слишком назойливо заглядывавшего не в свою тарелку. Впрочем, сильнее всего кухарка удивилась, что кости попадавшиеся в похлебке оказались сгрызены, а тарелки вылизаны дочиста.

Быстрее всех справилась со своей порцией Варга. Посидев немного над опустевшей посудой, она опасливо оглянувшись на сородичей, и протянув тарелку кухарке, заискивающе спросила:

– Еды еще можно? – в племени такое не принято, и посему очень даже можно отхватить в назидание тяжелой лапой, но женщина улыбнулась, почти по-матерински, и положила ей добавки.

Примеру Варги последовали еще трое молодых: Мар, Ваг и Рит. Старики же посчитали такое для себя зазорным.

После еды, когда кухарка начала собирать посуду, Ваг решил утолить жажду, запросто полакав из, стоявшей в углу, бочки с питьевой водой. На это его поползновение я предостерегающе рыкнул. А подойдя к бочке, зачерпнул и налил ковшом воду в кружку, затем демонстративно выпил. Лучшая инструкция – личный пример!

До вечера было много времени, а воинам следовало хорошенько отдохнуть.

– Всем спать! – скомандовал я.

Мои сородичи быстренько сняли большую часть оружия (рюкзаки с луками и стрелами засунули под нары, а топоры и мечи пожили за голову), скинули кожаные сандалии и, блаженно растянувшись, сладко засопели. Спать на досках покрытых сеном лучше, чем на голой земле в лесу. Пусть отдыхают, им заступать в караул только к ночи, моя же служба уже началась.
Хороший вожак должен держать нос по ветру, вот и мне следовало все разнюхать, услышать, увидеть. Я достал из рюкзака длинный плащ с капюшоном из плотной шерстяной ткани темно-зеленого цвета.

Следует пояснить, что оборотни это не люди, обращающиеся в зверей, а отдельная раса разумных существ, умеющих изощренно маскироваться под кого и даже что угодно. Физически мы не меняемся − эта ментальная способность. Совокупность наблюдательности и умения подражать, возможности «слышать» эмоции и мысли, дар внушения. И все это вместе, делает так, что окружающие воспринимают тебя кем-то другим, либо не видят вовсе, даже если ты стоишь рядом. Сами мы это называем «накинуть маску» и «отвести глаза».

Надев плащ, я вышел в город и слился с толпой. Проходя по рыночным рядам, «становился» торговцем или ремесленником с соседней улицы, которого все знают, но имени не вспомнить. Горожане, увидев меня, приветственно кивали − ведь «видели» они соседа с какой-то дальней улицы. Заглянув в таверну, был приглашен выпить с шумной компанией солдат − ведь я был тем неказистым воякой из соседнего взвода, которого они видят на построении. Я мог прикинуться даже эльфом или гномом, но лишь до того момента пока не заговорю.

Обследуя городские закоулки, заходил в лавки, мастерские и таверны. Дабы иметь более полное представление о происходящем вокруг, внимательно прислушивался к разговорам горожан, солдат, крестьян, заезжего люда и нелюдей. Поднялся на городскую стену, чтобы окинуть взглядом окружающий ландшафт.

Владения князя Лаона были не велики, но стратегически выгодно расположены. Город стоял на большом торговом тракте, ведущем, из людских владений через земли светлых, а потом и темных эльфов, к горам населенных гномами. Дорога, спускавшаяся с высокогорья и пролегавшая через дремучие леса, наконец, выходила к реке, которая выше по течению из-за порогов была не судоходна. Горный массив, у подножия которого примостился Мавен, плавно к реке не спускался, а обрывался многометровыми каменными осыпями, поэтому безопасный путь проходил только через город.

Вглубь леса от северо-западных ворот – местные их называли Лесными – вдоль правой стороны дороги почти на километр тянулись в несколько линий крытые торговые ряды и павильоны – ярмарка. От подножия крепостной стены, в ее западном секторе, начиналась большая площадь, именовавшаяся Пастушьей, с полкилометра шириной и длинной не менее полутора. Как раз от Тракта до обрыва. На ней обычно ставили шатры торговцы скотом, либо те кто, по каким-то причинам, не пользовались гостиницами. Ближайшая была в Слободке Нелюдей. Это поселение не многим меньше самого города, но куда более упорядоченное. Начинаясь от дороги, широкой полосой огибало рынок и Пастушью площадь, заканчивалось у самой осыпи. Жили в нем основном светлые эльфы, немного лесных и полукровки, а так же, как я потом выяснил, было несколько семей гномов и даже лесные тролли.

Что касается эльфов. Как я думаю, тысячи лет назад они были единым народом, но обладая способностью усилием воли заставлять меняться, из поколения в поколение, любых живых существ они изменили и себя. Эльфийская раса разделилась на несколько ветвей. Рядом с нами жили светлые, темные и лесные. Ещё мы слышали о существовании крылатых и тех, что жили в воде, но видеть таких не видели.

Еще князю принадлежала плодородная долина, расчерченная, насколько хватало глаз, прямоугольниками полей, садов и заливных лугов. Почти от самых Речных (юго-восточных) ворот и до пристани, по обеим сторонам Тракта располагались, большие однотипные деревянные здания. Из разговоров в городе я выяснил, что это кузни, мастерские и склады.
Дальше, между осыпями и рекой, были натыканы без всякого порядка сотни домиков – поселение крестьян.

В городе узнал я много, но следовало знать больше. Поэтому, спустившись со стены, направился через Лесные ворота в Слободку Нелюдей. Там при постоялом дворе располагался трактир, куда ходили офицеры и местная знать, да и эльфов послушать будет не лишним.
Еще издали меня привлекли разнообразные ароматы, доносившиеся от торговых рядов. Пахло пряными травами, винами и пивом, сладостями и фруктами, мясом, овощами и прочей снедью, выделанной кожей, пушниной и тканями, деревом, смолами и металлами, да и много еще чем.

Следовало, пожалуй, прикупить того-другого для облегчения налаживания отношений с местными. Нос безошибочно привел меня к винной лавке, где была куплена большая бутылка сливового вина, крепкого и сладкого. Я просто указал на сосуд и молча отдал названную торговцем сумму. Еще немного походив по рядам, нашел человека продающего благовония. Обычно ими торгуют эльфы, но мне-то они продавать точно не станут. Обнюхав его товар, указал пальцем на табак, похожий на тот что курили часовые у ворот. Вообще-то никто из оборотней не курит, уж очень сильно дым бьет по носу.

– Сколько нужно, господин? Может насыпать в ваш кисет? – весело улыбаясь, спросил торговец.

– У меня нет. Насыпай, до полна, в свой.

Необходимость ему отвечать меня не обрадовала. Ведь как только я заговорил «маска» развеялась, и человек увидел мой истинный облик. Он перестал улыбаться, заметно побледнел, а его рука протянувшая мешочек и забравшая деньги заметно подрагивала.

– Всего хорошего. Приходите еще, – донеслось мне в след, хотя думал он совершенно противоположное.

Постоялым двором была большая усадьба, обнесенная крепким частоколом. От рынка ее отделяла улица, ведущая в Слободку, на нее же выходили широко распахнутые добротные ворота, через которые я, некоторое время, понаблюдал за происходящим. Просторный двор с трех сторон обступали массивные строения, сложенные из целых стволов в обхват, никак не меньше. Напротив ворот стояло трехэтажное здание гостиницы с трактиром, крытое эльфийской черепицей. Слева были пристроены амбары, склады и прочие хозяйственные постройки, объединенные галереей под тесовой крышей. Справа располагались: склад, в который свободно помещались десятка полтора груженых повозок разом и конюшня для гостей, не уступающая размером большой городской. Слух и обоняние мне подсказывали, что позади конюшни есть еще и скотный двор.

То и дело сновали лесные эльфы, на них, зычным голосом, покрикивала хозяйка, которая сидела и щипала кур в углу двора между гостиницей и хозпостройками. Она была троллем, вернее полукровкой, обладавшей поистине богатырским телосложением и весом хорошо за двести килограмм. Рост больше двух метров, соответствующей ширины плечи и мощные руки, а ноги, не знавшие обуви, больше походили на стволы деревьев. Примесь же человеческой крови выражалась в густой рыжей шевелюре, заплетенной в две косы − чистокровные тролли растительности на теле практически не имеют. Да и нрав уж очень бойкий для тролля. Общительная, если не сказать болтливая.

Пока я следил, со стороны города, в ворота въехала и остановилась посреди двора повозка, груженая продуктами. Хозяйка, звали ее Тала, сердечно поприветствовала мужчину сидящего на козлах и, подхватив корзинку с пером, поверх которого лежали уже ощипанные тушки, скрылась за большой дверью, ведущей в подвал под гостиницей. По пути она выкрикнула несколько имен, прибавив еще: «Где вас носит, бездельники». Пару минут спустя появилась снова, держа в руках огромную корзину. Следом выскочили три эльфа с корзинами поменьше (соответствующих их размеру). Тролльчиха стала разгружать повозку, перекладывая по три-четыре мешка за раз в свою корзину, которую, водрузив на плечо, относила к эльфам. Они высыпали овощи из мешков и, быстренько перебрав, утаскивали корзины внутрь. Напоследок Тала подхватила на плечо большую (литров на двести) деревянную бочку с вином и, не особо напрягаясь, отнесла ее в подвал. Человек спрыгнул с повозки и, поправив одежду, вошел через парадную дверь в трактир. Я быстрым шагом пересек двор, последовав за ним – время близилось к обеду.

Дверь, как впрочем и все строение целиком, была под стать хозяйке – пару метров шириной и около двух с половиной в высоту. Судя по искусной резьбе, покрывавшей обе створки, дверь делали эльфы, поэтому, не смотря на впечатляющие размеры, она бесшумно открывалась даже от легкого толчка. Сразу за дверью в стороны расходились две широкие лестницы, ведущие на галерею. С нее можно было попасть в кабинеты для богатых посетителей трактира и несколько номеров. Остальные номера находились на третьем этаже, где тоже была галерея. Туда поднимались по продолжению лестниц, которые поворачивали на втором этаже и сходились к небольшой площадке на третьем.

Прямо от входа располагался большой зал, представляющий собой световой колодец. Под галереей второго этажа стояли торцами к боковым стенам с десяток длинных столов, за которыми на лавках сидел разномастный народ. В противоположной стене были дверь и широкий проем, ведущие на кухню. К нему, то и дело, подходили официанты и небогатые посетители, чтобы сделать или забрать заказ. Двери, ведущие в залы поменьше, находились под лестницами. Я выбрал тот, в котором сидела, оживленно беседуя, большая компания офицеров. Пристроился в сторонке, за соседним столом, так чтобы хорошо видеть весь зал, и внимательно слушал их болтовню.

Некоторое время спустя в зал вошла трактирщица. Хитро улыбалась, она направилась в мою сторону, по ходу перебрасываясь парой слов со знакомыми посетителями.

– О! Таких гостей у меня еще не бывало, – любезно произнесла тролльчиха приблизившись. – Ну, коли пришел, чего сидеть попусту? Есть-то что будешь?

Я заказал жареное мясо с кровью и пиво. Тролли не плохой народ, но имеют одну, неприятную для нас, особенность – им невозможно «отвести глаза». Поэтому Тала видела меня как есть.

Вскоре, после того как хозяйка заведения удалилась, мне принесли заказ на круглом плетеном подносе с ручками. Это сделал лесной эльф. Подобная работа для них очень подходит, так как они мелкие, юркие и исполнительны по своей природе, хотя вороваты, надо признать. Я заплатил ему, прибавив пару мелких монет на чай.

Покончив с обедом, офицеры отправились по своим делам, пока не представляющим для меня интереса. Следующей по плану была Слободка Нелюдей. Нужно осмотреться − что да как?
Покинув постоялый двор, я прошел по улице отделяющей Слободку от рынка, и повернул вглубь селения. Архитектура и планировка указывали на то что строили здесь в основном эльфы. Крепостной стены не было и в помине. На прямых и достаточно широких улицах стояли изящно отделанные двух-трехэтажные дома с зелеными двориками. А ещё множество разных мастерских и лавочек: кузнецы, столяры, ювелиры, резчики по кости и дереву, портные и торговцы тканями, аптекари и парфюмеры. Вели дела менялы и ростовщики. Нашлась даже пара увеселительных заведений. Собрав необходимые сведения, я пересек Пастушью площадь в направлении осыпи, которая в этом месте была высотой не более пяти метров и имела не большой уклон. Имелись даже тропинки, по одной из которых я и спустился.

В запасе оставались еще около трех часов, которые потратил на изучение прибрежных территорий. В больших мастерских (можно сказать заводах) для князя ковали оружие и делали амуницию, повозки, военные машины и осадные орудия. Склады заполняли провизией. Герольды призывали крестьян вступать в княжеское ополчение. В общем, подготовка к войне шла полным ходом.

В наше жилище я вернулся перед ужином. Повернув направо от Речных ворот, прошел снаружи городской стены, до потайной двери, попутно приметив подходящую площадку для тренировок. Она была неподалеку от ворот − на опушке леса над самой осыпью.

[Ракса]

4.

С ужином опять пришли кухарка и два поваренка. Женщина принесла нашу вымытую посуду, а ребята тащили большую кастрюлю с мясной кашей. Сам я, есть не стал − был еще сыт − и сидел, прикрыв глаза, на лавке возле двери.

Не успела кухарка закончить раздачу еды, как в дверь энергично постучали. Это был офицер.

– Я Тобос, командир дневной стражи. Кто старший? – спросил вошедший, внимательно осматривая каждого из нас.

– Старший я! Именуюсь Рэм. Ты пришел рано, − ответил вставая, а продемонстрировав бутылку прибавил. − Может, пока есть время, выпьем вина и обсудим детали?

– Давай, что ли, на воздух выйдем? – предложил Тобос.

Присев на лавку, недалеко от псарни, я наполнил вином кружки, которые прихватил со стола, и мы выпили. Офицер поерзал на месте и, посмотрев на меня, произнес:

– Да, времени с запасом. Пошли, я покажу тебе дворец − где лучше расставить посты.

Утвердительно кивнув, я спрятал под плащом кружки и бутылку и мы пошли.

Первая остановка была в кухне дворца, куда он провел меня, через отдельный вход, недалеко от крепостной стены. Провожатый мой к вечеру явно успел проголодаться. Поэтому, прежде чем идти дальше, Тобос запасся хлебом и колбасой, которые он принялся жевать, то и дело, прихлебывая на ходу. Я «накинул маску», дабы народ, шныряющий по коридорам и лестницам, видел только двух беседующих офицеров, следующих по своим делам. Так мы и шли − он показывал где какие двери и рассказывал кто в каких комнатах живет, ну а я регулярно подливал себе и ему вина, дабы от разговоров у того «не пересыхало горло». Алкоголь действует на оборотней иначе, чем на людей – не вызывает опьянения, но дает прилив сил. Начальник караула же быстро хмелел, становясь все более откровенным. Он указал несколько тайных ходов и разболтал самые свежие сплетни. А под конец поведал мне, что князь, дескать, преувеличивает насчет всеобщего желания его убить. Реальную угрозу представляют только их соседи − светлые эльфы, которые лично марать руки не станут, конечно, но могут кого-нибудь нанять или подкупить. А с нами точно не договорятся.

Закончив ознакомление с дворцом мы с офицером вернулись в нашу казарму, где ждали уже полностью готовые воины. Скинув плащ на свой топчан и я стал вооружаться по полной. На пояс подвесил большой эльфийский меч, эфес которого украшали бриллианты, а за спину – массивный, двуручный топор гномьей работы.

– Ты решил, как расставишь своих? – поинтересовался Тобос.

– Четырех будет достаточно, один в княжеские покои остальные по этажам.

– Ну как знаешь, – не одобрительно прокомментировал он. Ведь солдат охраняющих дворец было не меньше пятнадцати.

Прямых распоряжений о том кто из сородичей пойдет в караул я не делал. В этом не было необходимости. У нас имелись свои традиции несения караула и каждого оборотня учили этому с малолетства. Моим первым помощником был Харг, хотя Рор и Мав не особо ему уступали. Мы знали друг друга с детства, вместе выросли и состарились. Они были моими соратниками, и когда я отсутствовал, то командовал один из них. Поэтому, когда я закончил сборы и кивнул начальнику караула в знак готовности, мы вышли, в след за человеком, абсолютно безмолвно.

Толпа почтительно расступалась перед нами и смыкалась позади. Люди оживленно шушукались в след, когда, шагая плотной группой за офицером, мы продвигались к парадным воротам дворца. На верхней площадке лестницы, по бокам от ворот, стояли двое часовых, поприветствовавших нас ударом древка копья по щиту.

Первый пост был около черного хода. Сказав пароль и выслушав от часовых ответ, Тобос взглянул на меня. Я кивнул в знак того что все формальности соблюдены. К следующему посту эти солдаты двинулись вслед за нами. Когда мы обошли все на первом этаже и приблизились к большой винтовой лестнице, я подал знак, не замеченный людьми, но очевидный для моих соплеменников. После этого от нашей группы отделился родич, и отправился по коридору в поисках подходящего места для наблюдательного поста. Главное чтобы было хорошо все слышно, хотя видеть в полной темноте мы тоже способны.

На втором и третьем этаже ритуал повторился в точности. Поэтому, на подходе к кабинету князя, за начальником караула следовали только я и Харг, ну а за нами, в две шеренги, топали солдаты. Они остались в коридоре, а мы втроем вошли внутрь.

Правитель сидел за столом и что-то писал, бросив на нас короткий взгляд он вернулся к своему занятию. Тут произошла небольшая заминка. Дело в том, что солдаты личной охраны, Тобосу (да и начальникам караулов вообще) лично не подчинялись. Поэтому, даже после того как пароль и отзыв были сказаны, гвардейцы не двинулись с места.

– Вы свободны, – уточнил офицер, жестом понуждая их удалиться.

И снова повисла пауза, наконец, один из солдат, собравшись с духом, обратился к князю:

– Ваша Светлость, так мы должны уйти?

– Да! – раздраженно буркнул Лаон. – Меня теперь будут охранять они.

С формальностями было покончено. Харг, сдвинув в сторону ворох свитков, сел на край лавки, стоящей в простенке слева от двери. Несведущему человеку его поза могла показаться расслабленной, но это было заблуждением. Гвардейцы, выходя из кабинета, возмущенно косились на «обозревшего волка». За ними вышел и я, напоследок переглянувшись с сородичем.

Кавалькада, во главе с начальником караула, двинулась в обратный путь: по коридору, вниз по винтовой лестнице и через первый этаж к парадным воротам. Там уже поджидал кастелян, державший в руках большую связку ключей. Пропустив солдат вперед, Тобос, обращаясь, ко мне, сказал:

– Охрану сдал.

– Охрану принял, – ответил я, после секундного замешательства.

После ухода солдат, Майн большим ключом запер замок. Оставшись наедине со мной тот явно оробел, но после недолгого промедления, поплелся-таки, выполнять свои обязанности, согласно заведенному порядку. Я пошел следом, попутно проверяя закрыты ли окна и наблюдая как он запирает двери. Двигаясь по коридору, принюхивался и прислушивался, впитывая окружающую обстановку. Запоминая как звучит дворец и, как пахнут его обитатели.

Кастелян замкнул тронный зал, приемную, оба черных хода и еще много разных дверей по всему дворцу. Наконец, мы добрались до кухни.

– А что двери кухни не запираются? – поинтересовался я, озадаченный отсутствием замка. Был только небольшой засов.

– Летом нет. Поварята и кухарки постоянно шныряют туда-сюда, да и продукты привозят ни свет ни зоря, – ответил кастелян.

Майн тяжело опустился на скамейку возле длинного стола. Девочка, виденная мной утром, поставила перед ним тарелку с жидкой похлебкой и небольшую кружку с пивом. Старичок медлил и к пище не притрагивался, нервно сжимая черенок ложки в руке, по-видимому, стесняясь. Поэтому я отправился в господскую столовую, куда уже давно подали ужин для княжеской семьи. Внутрь заходить не стал − пусть спокойно поедят. Когда трапеза подходила к концу, и поварята пронесли из кухни фрукты, сладкие напитки и вино, потихоньку проник в помещение. Харг, стоявший за дверью и обнюхивающий все проносимые мимо него блюда, знал о моем приближении, так же как и я почуял его присутствие за дверью.

Князь сидел во главе стола. По правую руку располагалась его жена − княгиня Сивилла. На вид лет тридцати пяти, не более. Красивое лицо, исполненное благородства, едва заметно тронуло время. Длинные каштановые волосы, свитые у висков жгутами, были убраны резными заколками на эльфийский манер. Платье простое, но из дорогой материи, изящно облегало стройную фигуру. Из украшений только серьги да пара браслетов.

Слева по старшинству сидели дети. Два мальчика: Мэйнон − двенадцати и Баян десяти лет. Абелла − семилетняя девочка. Старший сын и дочь очень походили на князя, средний же явно пошел в мать. Мальчишки вертелись и шушукались, рассматривая нас с интересом и страхом одновременно. Княгиня бросала на них строгие взгляды и, время от времени, не громко постукивала черенком ложки по столу, впрочем, без особого эффекта.

– Хайза! Детям пора спать, – строго распорядилась мать и нянька, стоявшая у стены, быстренько вывела детей из комнаты.

После ужина, мы проводили князя с супругой до спальни. Мальчик-слуга, шедший впереди с фонарем, отворил двери и стал зажигать, одну за другой, масляные лампы. Наблюдая его действия, Лаон недовольно пробурчал:

– Как надоело спать при свете, – а посмотрев на меня, произнес, скорее утвердительно чем вопросительно, покачивая при этом головой. – Вам же свет не нужен?

– Нет. Он нам даже мешает.

– Вот-вот! Лучше поберечь масло, – с отчетливой радостью в голосе назидательно сказал князь, и слуга стал гасить лампы, оставив только прикроватные ночники.

Харг выбрал подходящий угол и замер, став более похожим на чучело, чем на живое существо. Только уши, глаза и нос едва заметно двигались, свидетельствуя о полнейшем внимании.

Князь быстро разделся и, с наслаждением, завалился в постель. Княгиня замешкалась. Было заметно, как смущает ее наше присутствие. Что-то сосредоточенно обдумывая, она переводила взгляд с мужа на дверь в смежную комнату и обратно. В конце концов, приняв решение, она легла в постель не снимая платья.

Я вышел из комнаты и, обойдя еще раз все коридоры и закоулки, двинулся в направлении кухни. Дворец покинул когда с небес уже светили звезды.

[Ракса]

5.

Продвигаясь бегом по опустевшей улице, я за пару минут добрался до нашей казармы. Вошел и, скинув по-быстрому оружие и сандалии, сразу же завалился на ближайший свободный топчан.
Расслабившись позволил телу отдыхать, мозг же напряженно работал, анализируя добытые сведения, сопоставляя их, делая выводы. В моем сознании разрозненные нити фактов сплетались в единый узор событий, который пугающе напоминал уже однажды виденную картину.

Из глубин памяти всплывали образы далекого прошлого...

Двигался с запада клан поднимался в горы. С исконных земель – предгорий, заросших хвойными лесами – нас вытеснили светлые эльфы. Хотя мы веками мирно жили с ними бок обок, не конкурируя ни за территорию, ни за пищу. Но ситуация изменилась, когда эльфам и самим пришлось уходить со своих земель, уступая растущей численности людей. Ведь люди для земледелия стали вырубать леса в долинах.

В эльфах нет инстинктивной агрессивности, но они высокомерны, непреклонны и беспощадны. Движимые, какой либо идеей, готовы идти до конца. И посчитав, что соседство с нами представляет для них угрозу, приняли, во имя устранения этой угрозы, простое решение – уничтожить все мое племя как вид. Что было сделать совсем не сложно, имея в распоряжении регулярную и хорошо тренированную армию.

Несмотря на то, что любой взрослый оборотень способен на равных биться пятью-семью эльфами, мы им уступали. Ведь жили-то небольшими разрозненными группами, по тридцать-пятьдесят родичей, больше половины из которых были дети. Поэтому, отряд из ста эльфов, мог практически гарантировано уничтожить целый клан.

Когда же они пришли за моим кланом, десятки других уже истребили. Но мы были готовы и приняли бой. Эльфов-то мы убили, но и сами понесли значительные потери − из всего клана уцелела едва треть. Погибли многие воины, но еще больше женщин и детей. Из всей моей семьи выжила только самая младшая сестра − Бара, малышка шести лет.

Такая победа не принесла радости. Все напуганы и растеряны − ведь вожак убит и кому-то надо все-таки решать что делать дальше. Тогда я и предложил объединиться с другим кланом − нам не могли отказать! В наших традициях было принято помогать тем кто просит защиты или помощи. Даже не смотря на то, что общались мы редко.

Не далеко жил клан моего двоюродного дяди, но их логова оказались пусты. Скорее всего, и эти родичи тоже уничтожены эльфами, но мы все же надеялись, что они тоже смогли уйти. В поисках соплеменников я разослал во все стороны разведчиков. Через две недели с востока вернулись Харг и Мав, с вестью, что найденный ими клан нас ждет. Мы тронулись в путь, когда вернулись и остальные разведчики.

Путь занял почти месяц: двигаться приходилось так чтобы снова не напороться на эльфийский отряд. Кроме того среди нас были дети и раненые, да и все имущество приходилось нести на себе. Приняли нас радушно, накормили и обогрели, а для отдыха отвели самые лучшие места в своих жилищах.

Хотя с расспросами ждать не стали, и вечером следующего дня, когда на большой поляне собрался весь клан и мы все по очереди стали рассказывать. Говорил каждый, но нашим словам не верили. Ведь в такое невозможно было поверить. Эльфы совершили немыслимое − они убивали ради того чтобы убить. Оборотень, конечно же, не задумываясь, убьет любого, но тогда и только тогда, когда ему самому или же члену клана угрожает опасность. Поэтому, чтобы подтвердить правдивость своих слов, нам пришлось предъявлять доказательства: большую кучу трофейного эльфийского оружия и вещи, которые принесли разведчики из разоренных логовищ разных кланов. Там были женская сумочка со швейными принадлежностями, детский ножик, маленький девичий кисетик с цветными веревочками для волос, сломанное оружие и другие вещи, которые не оставляли, да и потерять не могли. Вещи пахли страхом и смертью. Их передавали из рук в руки, рассматривали, обнюхивали, и всё равно поверить не могли.

Когда же, наконец, суть произошедшего дошла до сознания наших соплеменников поднялся неимоверный шум и гвалт. Воины начали непроизвольно рычать и щелкать зубами, женщины подвывать, молодняк скулить. Продолжать было невозможно. Да и они должны были принять решение, что же делать дальше.

В течение двух дней клан гудел как растревоженный улей − они требовали от вожака решения, на которое тот никак не мог решиться. Утром третьего дня он созвал лучших охотников и послал их в кланы своих ближайших родичей, приглашая на большой совет.

Из пятнадцати высланных групп с хорошими вестями вернулись только семь. Остальные же принесли лишь новые доказательства преступлений светлых эльфов.

Примерно через неделю, стали приходить, но не ожидаемые представители, а кланы целиком. Их гнал страх. Каждый раз, после прибытия нового клана, мы собирались и заново повторяли свой рассказ. Но и вновь прибывшим тоже было о чем поведать.

Месяца через два наша численность уже приближалась к пяти сотням. Тогда и созвали большой совет, куда были допущены только вожаки. Позвали и меня. Хотя для вожака я был очень молод (едва минуло тридцать пять), но меня единогласно выбрали вожаком все оставшиеся в живых члены нашего клана, не взирая на попытки отказаться.

Каждый из вожаков говорил о своем, но суть сводилась к одному − к тому, что эльфы ведут себя недопустимо жестоко, что они нарушают не писаные законы, по которым мы с ними жили веками. Но это были только пустые слова, а требовалось решение. Мне, как самому молодому, слово дали последнему и я сказал:

– Эльфы начали с нами войну! Так что или мы победим в этой войне и выживем, или проиграем и погибнем все.

Остальные вожаки долго молчали, обдумывая эти слова, но наконец кто-то, сказал:

– Что ты предлагаешь.

А предложил я следующее.

Во-первых, извести всех лесных эльфов в округе, так как именно эти подлые предатели шпионили за нами, сообщая светлым о том когда кланы были наиболее беззащитны. Во-вторых, выслать во все стороны разведывательные отряды из наиболее опытных и осторожных воинов, которые себя не обнаружат, ввязавшись в какую-нибудь драку. Так мы сможем вовремя обнаруживать эльфийские военные отряды и уничтожать их по одному, воюя по нашим правилам. Война была для нас противоестественна, но другого выхода не было.

Стали распределять обязанности. Один из вожаков вызвался руководить разведчиками, другой – организовать охотников, ведь приходилось кормить много ртов. Третий соберет отряды желающих для истребления лесных эльфов. И так далее… Каждый выбрал себе дело по вкусу. Общее же руководство было возложено на меня. Традиция оборотней гласили – Кто принимает решение, тот за него и отвечает, осуществляя задуманное.

Уничтожение всех попадавшихся лесных эльфов принесло много пользы. Отряды светлых, так или иначе, остались без разведчиков. Ведь вся, оставшаяся в живых, лесная мелочь, побежала – кто в эльфийские города под защиту гарнизонов, а кто и за тридевять земель. Кроме того, соплеменники успокоились, получив возможность выплеснуть накопившуюся ярость.

Вскоре разведчиками был обнаружен первый военный отряд эльфов. Из большого числа желающих я выбрал сотню лучших воинов. Мы организовали засаду и перебили весь отряд еще на марше, даже не дав развернуть боевые порядки. Первая победа буквально окрылила. И мы успели совершить еще три подобных рейда, захватив много трофейного оружия.

Наконец эльфы опомнились, и начали понимать, что сильно недооценили нас, принимая за тупых животных, ни способных на стратегическое планирование боевых действий. Однако, даже эти выводы их не остановили. Ведь эльфы, приняв какое-либо решение, будут непреклонно осуществлять задуманное до самого конца. Ни смотря ни на какие жертвы.

Объявили мобилизацию, призвав молодежь и женщин из касты воинов, им удалось собрать пятитысячную армию, которую незамедлительно двинули на нас. Два года эльфы гонялись за нами по лесам, безуспешно навязывая генеральное сражение. Мы же проводили короткие рейды, захватывая караваны с продовольствием и уничтожая разведотряды.

В результате этих перемещений наше племя постепенно двигалось на восток, поднимаясь все выше и выше в горы.

Однажды на своем пути встретили большой (около шести сотен) отряд людей. Возглавлял их дед нынешнего князя. Звали его Мэйнон и на тот момент мы были ровесниками. Так как с людьми наше племя не воевало, я решил, что разумнее будет договориться. Князь, по всей видимости, подумал также, отлично понимая что шансы победить в стычке у них не велики. Ведь слухи о нашей свирепости и боевитости доходили даже до людей.

Отделившись от отряда я вышел вперед. Мэйнон в сопровождении охраны и герольда двинулся навстречу. Некоторое время мы внимательно рассматривали друг друга и, наконец, я сказал:

– Между нами нет вражды. Разреши нам пройти через твои земли, и мы не причиним вам вреда.

Человек, некоторое время, обдумывал мои слова, а затем нарочито медленно заговорил, делая между словами большие паузы:

– Хорошо… Вы можете пройти… – и добавил уже обычным манером. – Но давайте договоримся о том, что на моих землях вы никогда не причините людям никакого вреда.

Я утвердительно кивнул, продолжая пристально глядеть на него. Внезапно выражение его лица на миг изменилось, отражая озарение, промелькнувшее в мыслях. После чего князь, очень быстро проговорил:

– А еще на будущее. Вы отличные воины, и, в случае крайней необходимости, я смогу нанять вас в качестве охраны. Платить буду золотом, – прибавил он в конце, чтобы мы наверняка согласились.

– Хорошо князь, я даю тебе слово. Об этом будут помнить все оборотни моего племени.

Это было чистой правдой. Хоть грамотой мы и владели, но свою историю не записывали, а передавали ее из уст в уста, подкрепляя мысленными образами.
В итоге отряды мирно разошлись и мы продолжили путь.

Эльфийская армия медленно, но не приклонено загоняла нас все выше в горы. Остались позади высокогорное редколесье и альпийские луга. Дичь стала попадаться реже и мы голодали. Еще немого и дети начнут умирать от истощения. Не оставалось другого выхода как нарушить еще один древний закон – употреблять в пищу тех кто обладает разумом. И мы стали есть эльфов.
То обстоятельство, что раньше после наших нападений оставались трупы, а теперь, в лучшем случае только кости, наводило на них суеверный ужас. На посты и в дозоры светлые стали ходить бо́льшим числом, но это им не особо помогало.

И все равно нам приходилось уходить дальше. В конце концов, дошли до гномьих копей − выше лежали только вечные снега − пути дальше не было.

Сделал попытку с ними договориться − чтобы те пропустили нас через свои пещеры на другую сторону гор или, хотя бы, на время спрятали. Но говорить с гномами, то же, что говорить с камнем − к моим просьбам, пещерные упрямцы, остались глухи. Ну так они сами выбрали свою участь − мы пройдем по их мертвым телам.

Лучшие среди охотников, обладающие исключительным нюхом, отыскали тайные входы, как бы хорошо гномы их не прятали. И если глаза наши еще можно обмануть, то носы «видели» предельно ясно все потаенные дверки. Ну а лучшие воины, назначенные мной в штурмовые группы, одновременно ворвались внутрь пещер, через десяток найденных ходов. Конечно, каждый отдельно взятый гном очень силен, но воины из них никакие. Понеся большие потери, они отступили вглубь пещер и попытались там забаррикадироваться.

Их пещеры представляют собой сплетение множества ходов, прорубавшихся веками, в толще
горы. Поэтому, пройдя уровнем выше, мы смогли проникнуть к ним в тыл и беспощадно уничтожить. Ведь в темноте пещер могли ориентироваться не хуже гномов, а, благодаря нюху, может и получше.

Наконец, у нас было место куда можно привести семьи.

Копи были велики и жило там не одно гномье племя. Поначалу мы пытались их прогнать, но те никак не уходили, до последнего охраняя свои сокровища. Так что нам, чтобы гарантировать собственную безопасность, пришлось истребить всех подгорных недомерков.

Еще до того, как племени удалось окончательно разобраться с гномами, к пещерам подошла эльфийская армия − пришлось вести войну на два фронта. Что, впрочем, теперь было не трудно. Достаточно только устроив засаду и, «организовав» обвал, не позволить эльфам выйти на поверхность. Светлые не могут долго находиться в пещерах − солнечный свет им жизненно необходим − по их же собственным словам «стены давят», а камень «вытягивает жизнь». В кромешной тьме пещер, всего лишь в течение нескольких дней, эти эльфы сходили с ума и просто умирали. Поэтому, через некоторое время, совсем перестали делать попытки изловить нас в глубине горы, но заблокировали, как им казалось, все входы, надеясь заморить голодом. Однако, при этом сами же и поставляли нам пищу в виде часовых, стерегших эти входы.

Ну а кроме того я придумал, как можно изводить эльфов с тылу. Собрав, в начале лета, отряд самых отчаянных и бесшабашных соплеменников мы пустились в диверсионный рейд. Через копи шли неделю, двигаясь в полной темноте и ориентируясь, в основном, на запах − по следам гномов. Путь вел, по большей части, вниз, выведя нас на поверхность уже в предгорьях, по другую сторону горного массива. Это были земли уже темных эльфов. По их территории мы прошли лишь краем, стараясь не встречаться с местными жителями.

Вернувшись же на земли светлых, стали планомерно уничтожать мелкие поселения и поместья знати, попадавшиеся на нашем пути. Благодаря тому, что их армия стерегла пещеры, в селениях практически не было воинов. Оставались только ремесленники и аристократия.

Нападали по ночам, оставляя к утру трупы, а, нередко, и только освежёванные кости, прихватив с собой все ценное. Целыми караванами мы отправляли к родичам провиант и трофеи. Золото и драгоценности, шелка и предметы роскоши, а также сладкие эльфийские вина, к которым мы, кстати говоря, очень пристрастились.

К исходу лета, нами были истреблены почти все эльфы не спрятавшиеся за стенами города. По моим, самым скромным, подсчетам потери остроухих составили не менее трети численности светлых и почти половина лесных. Ведь лесные были, своего рода, крестьянами, что собирали и поставляли продовольствие для горожан и армии.

Наступила осень и на горных перевалах выпал снег. Из пещер, ставших нашим домом, прибежали гонцы. Они сообщили радостную весть: «Мы победили, армия эльфов ушла!» Ну, и нам не следовало оставаться здесь, ведь светлые без промедления двигались в родные края. Да и воинам не терпелось вернуться к семьям. Племя снова могло разделиться на отдельные кланы и жить как привычно.

Из похода принесли богатые трофеи, благодаря которым смогли прожить несколько десятилетий не терпя нужды и лишений. Но всему хорошему приходит конец, закончились и захваченные сокровища. А мы уже привыкли к вкусу эльфийского вина, да и самих эльфов тоже. И если раньше мы были честными охотниками, то теперь стали беспощадными воинами и свирепыми бандитами. Подрастающее поколение предпочитало охоте, войну.

Так прошло больше полувека. Мы оборотни живем долго, и я не считался глубоким стариком, хотя возраст и перевалил вековой рубеж. Но место вожака уже тяготило меня, а мысль найти приемника и стать просто охотником, все чаще приходила в голову. Ведь война – дело молодых.
Я постепенно отходил от дел, а на свое место прочил Мара, моего двоюродного племянника. Да, у меня были сыновья, но они давно выросли и покинули клан, не желая оспаривать мое верховенство. Пусть Мар еще молод, впрочем не моложе меня, когда я сам стал вожаком. Он обладал незаурядным умом, хитростью и осторожностью. К его словам прислушивались не только молодые, но и матерые воины. В общем, Мар был лучшей кандидатурой.

Поэтому, когда пришел посланник князя Лаона, человека именно к Мару отвели дозорные (ими в племени были юноши и девушки, только вступившие в пору зрелости). Но выслушав пришедшего, мой племянник не смог принять решение. Вернее не захотел, а может и просто побоялся принять на себя ответственность за сделанный выбор.
Снова судьба клана ложилась на мои плечи.

За едой, специально приготовленной по такому случаю, я долго беседовал с посланцем, щедро наливая ему вина. Когда же он уснул, окончательно опьянев, мне было известно все что он знал, и даже то о чем только подозревал или догадывался.

Светлые эльфы, со свойственной им маниакальной непреклонностью, теперь планировали войну с темными. Вовлекая человеческих правителей в эту авантюру. Кого уговорами, кого посулами, кого подкупом, а кого и шантажом.

Воевать я не хотел, но за долгие годы все уже привыкли жить не зная голода, если нужно покупали еду за золото и трофеи. Да и среди молодых воинская доблесть стала цениться выше охотничьей удачи. Проведя в раздумьях всю ночь, решение я-таки принял. Наутро посланник князя уехал с нашим согласием и обещанием прибыть, самое большее, через две недели.

[Ракса]

6.

Перед рассветом, когда узкие окна нашей казармы стали светлеть, впуская понемногу новый день, я открыл глаза и сбросив остатки сна поднялся с лежака. Сородичи мои тоже проснулись и теперь потягивались и разминались, приводя мышцы в тонус. Следовало помыться. Причем мы, оборотни, делали это ежедневно, если представлялась такая возможность. Все кто был в казарме, кроме Варги (она по понятным причинам мылась отдельно), вышли через потайную дверь за стену и отыскали примеченный накануне родничок. Каждый из нас принюхивался, вбирая запахи ветра, воды, земли и растений. Все приметы говорили, что день будет ясным и теплым. Скинув всю амуницию, включая короткие кожаные штаны, которые, по большому счету, были единственной нашей одеждой, я с удовольствием помылся.

После мытья сразу же вернулся и, надев оружие, отправился проверять посты. Любой не-оборотень мог счесть всего лишь праздным шатанием мое вполне целенаправленное продвижение по коридорам дворца. Поскольку ни я сам, ни мои родичи, стоящие в карауле, никак себя не проявляли. Ведь мне было достаточно ощущать их запах, слышать ровное дыхание и спокойные мысли.

В княжескую спальню вошел практически бесшумно. Несмотря на то, что в комнате было уже достаточно светло, супруги еще мирно спали. Жестом отпустив Харга размяться, занял его место.

Вскоре изменилось дыхание княгини, свидетельствуя о том, что она пробудилась, но продолжала тихонько лежать, неприязненно рассматривая меня из-под прикрытых ресниц. Прямо-таки физически ощущал ее взгляд. И точно знал − женщина хочет встать, но очень смущается, а также надеется на, что я может быть выйду. Дабы прекратить ее душевные терзания подошел к окну и стал смотреть наружу, контролируя обстановку только на слух − мне этого было достаточно вполне. Княгиня буквально выскочила из постели и быстро, но все же стараясь не шуметь, скрылась за дверью ведущей в ее покои.

Некоторое время продолжил смотреть, как утреннее солнце, выползающее из-за горизонта, наполняет город светом. Зашевелился князь. Он сладко потянулся и сел, поставив ноги на пол. Протянув руку, дернул шнурок в изголовье кровати. Я занял позицию за дверью. Появившийся вскоре цирюльник помог правителю умыться и привести себя в порядок. Старый слуга, что был при князе денщиком, принес смену белья и одежду, в которую Лаон, при его помощи, и облачился.

Оставив слугу убирать постель, князь (ну и я вместе с ним) отправился завтракать в прекрасном расположении духа. В коридоре к нам незаметно присоединился Харг, так что Лаон даже вздрогнул когда в столовую, из полумрака коридора, за ним вошли двое.

За столом уже сидели Сивилла с детьми. Она тоже сменила платье и по-другому причесала волосы. Пожелав супругу доброго утра, она саркастически поинтересовалась, как он спал, услышав в ответ его энергичное:

– Просто прекрасно! Давно так не высыпался.

– Рада за тебя, – безрадостно отозвалась она.

Когда колокол пробил восемь я направился к парадным воротам, где, с одной стороны, меня уже ждал кастелян, а на улице стоял, виденный сутки назад, начальник караула, с целым отрядом стражников. Офицер кивнул и представился. Звали его Гейнарик.

Двигаясь по коридорам, колонна солдат, то и дело, останавливалась в тех местах где и вчера были караулы. Начальник расставлял часовых начиная со служивых шагавших сразу за ним. Я же замыкал это шествие, и когда проходил мимо родичи бесшумно покидали свои укрытия, присоединяясь ко мне. Причем офицер замечал это не сразу, а понимая что нас вдруг стало больше затравленно озирался по сторонам.

Расставив все посты, Гейнарик жестом предложил мне идти первому. Перспектива что мы пойдем следом ему, очень не нравилась.

Недалеко от княжеской столовой к нам, наконец, присоединился Харг. Его уже сменил Рор, вошедший через кухню. Дело в том, что отыскать любого из родичей, даже в незнакомом месте, оборотню не трудно. Нужно только мысленно «позвать». И разыскиваемый тобой родич, отзываясь, представляет себе «образ» того места, где находится и дорогу, как в это место добраться.

Остановившись у парадных ворот, офицер испытующе уставился на меня, явно чего-то ожидая. И, как бы глупо это мне самому не казалось, сказал:

– Охрану сдал.

– Охрану принял, – с энтузиазмом отозвался тот.

Сопроводив своих воинов до казармы, я наскоро с ними позавтракал. Во дворец возвращался вместе с Мавом. Августейшая чета все еще была в столовой. Они оживленно разговаривали и не торопясь ели. К столу подавали кашу, творог, фрукты, свежую выпечку, молоко и кисломолочные напитки, а также сладкую фруктовую воду. Из-за стола все поднялись только тогда, когда дети, наконец, поели.

Выйдя из комнаты князь с женой прошли до конца коридора и поднялись по широкой винтовой лестнице. Княгиня с детьми на второй этаж, где по обоим сторонам длинного коридора были двери ведущие в разные комнаты. Как мне вчера рассказал Тобос, слева располагались две двери, выходящие на галерею тронного зала. Следующей была библиотека, имевшая еще один выход, тоже ведущий на галерею. В самом конце располагалась небольшая, очень светлая комната, в которой Сивилла занималась рукоделием. Справа были несколько комнат для важных гостей, впрочем, сейчас все они пустовали. Последняя, по этой стороне, дверь вела в классную комнату, где учителя занимались с княжескими детьми.

Расставшись с семьей Лаон бодрым шагом пошел выше. Коридор третьего этажа был практически таким же, как и на втором. Спальни августейших супругов располагались справа по центру, причем комната княгини была ближе к лестнице. Две гардеробных, смежные со спальнями, в одной из которых жил денщик. Тут же комнаты учителей. По левой стороне − три смежные комнаты детей: спальня княжичей, игровая и спальня княжны. Дальше находилась комнатушка, в которой жили няньки. Следующим был кабинет и, смежная с ним, небольшая комната, в которой обитал Титус – личный секретарь правителя.

Остановившись перед дверью кабинета, князь порылся в кармане камзола, извлек оттуда небольшую связку ключей и открыл замок. Внутри, сбоку от стола, сидел и сосредоточенно разбирал бумаги секретарь. Это был молодой человек, лет двадцати, высокорослый и худой. Несмотря на молодость он заметно сутулился и носил очки, сработанные темными эльфами − хрустальные линзы, в простой тонкой серебряной оправе. Впоследствии я узнал, что он всюду таскал с собой кожаную сумку с документами и чистыми листами (в основном) бумаги, что делали светлые эльфы. На поясе же носил подсумок с писчими принадлежностями: чернилами, остро оточенными перьями и грифелями.

Секретарь быстро поднялся навстречу и пожелал доброго утра вошедшему князю. Когда Лаон уселся в свое кресло, Титус придвинул к нему несколько свитков, и занял место за его левым плечом. Перебирая бумаги, они стали негромко обсуждать поставки провианта для армии, доклады оружейников и ремесленников. Слушал я их в пол-уха, информация, конечно, была ценная, но ничего нового не давала.

Почти сразу, после того, как колокол пробил десять, в двери постучали,

– Да-да! Входите! – поспешно отозвался секретарь, который явно кого-то ждал.

В открывшуюся дверь вошел немолодой уже человек, плотного, если не сказать дородного, телосложения. Одетый в простой камзол, но пошитый из очень дорогого темно-зеленого бархата. Это был Миландр – казначей.

За ним вошли двое служивых из рыночной стражи. Вооружены они были иначе, чем прочая стража – только легкие доспехи и меч. «Прогуливаясь» вчера по городу я выяснил, что в обязанности рыночной стражи входит: сбор налогов и податей, взимание платы с купцов за проход через город и торговлю на городских рынках, охрана закона и порядка во владениях князя.

Так вот, эти двое внесли и поставили на край стола небольшой сундучок. Казначей, провернув ключ в замочной скважине, извлек из недр сундука и сложил на стол восемь больших, туго набитых кошелей. Потом брал кошели по одному, высыпал золото и пересчитывал, так чтобы мы все видели. Закончив, Миландр записал в небольшую книжечку что, сколько, кому и при каких свидетелях было передано. Сложил все обратно и, заперев сундучок, он отдал мне ключ.
Князь, пристально наблюдавший за манипуляциями казначея, спросил после передачи ключа, обращаясь ко мне:

– Как было оговорено – две трети сейчас.

– Да, все точно, – с энтузиазмом ответил я.

Лаон удивился, но постарался не показать виду, когда Рор и Мав без слов подхватили сундук и скрылись за дверью. Да и зачем болтать попусту. Каждый из них прекрасно знал, что золото нужно унести и спрятать за пределами города. Служба службой, но доверять людям у нас не было никакой причины.

– Ваша Светлость, я вам еще нужен? – поинтересовался казначей.

– Нет, можешь идти, – отпустил его князь.

Поклонившись, Миландр в сопровождении стражников покинул кабинет.
Князь с секретарем продолжили, прерванное приходом казначея, дело. Но вскоре в дверь снова постучали. Это был Гейнарик. Он коротко переговорил с Титусом через порог.

– Ваша Светлость, пришел гонец от эльфов. Лойнариэль требует аудиенции.

– Ну этого следовало ожидать, – с кислой миной пробурчал себе под нос князь и, уже громче, обращаясь к секретарю. – Передай гонцу, что я ожидаю его господина к полудню.

Молодой человек покинул кабинет, Лаон же продолжал сидеть, погруженный в свои мысли. Из оцепенения его вывел звук колокола пробившего одиннадцать раз.

Выйдя в коридор, князь запер дверь и, отягощенный мрачными раздумьями, отправился в свою гардеробную, дабы надеть что-нибудь соответствующее предстоящей встрече. Там, сидя на небольшой кушетке, дремал старик. Впрочем, услышав шаги, он открыл глаза, а узнав князя, поднялся и пошел тому навстречу. Было заметно, что шаги даются слуге с трудом.

– Маверик, – обратился к слуге Лаон. – В полдень мне собирается нанести официальный визит владыка Лойнариэль. Подбери что-нибудь подходящее...

– Ваша Светлость, это я мигом, – отозвался старик, голосом, в котором явно сквозили отеческие нотки в отношении князя.

Хоть Маверик и ходил медленно (больные суставы сковывали движения), но всего через полчаса Лаон был полностью готов. Слуга достал из шкафа, и помог господину надеть длинный камзол и узкие штаны из роскошной красно-золотой парчи. Подпоясаться широким ремнем из дорогой, хорошо выделанной кожи, густо расшитой золотом. Подал короткие сафьяновые сапоги. Пока князь придирчиво осматривал себя со всех сторон, стоя перед большим зеркалом, Маверик отпер стоящий в углу шкаф, и с большим трудом вытащил из него большой богато украшенный ларец. Поставив ларец на небольшой столик, он отомкнул замок, висевшим на шее ключом. Лаон выбрал из лежащих в ларце драгоценностей гербовый клейнод на короткой золотой цепи, вычурного плетения, печатку и три перстня со сверкающими камнями. Бросив последний взгляд в зеркало, князь приосанился и величавой походкой вышел в коридор.
Пока правитель одевался в гардеробную потихоньку проскользнул Рор. Он подал мне знак, что с золотом все в порядке – Мав с двумя родичами унесли сундук подальше в лес, где надежно его спрячут.

Оставалось всего несколько минут, до назначенной эльфам аудиенции, когда князь уселся на свой трон, приняв подобающую позу. Мы с Рором заняли места по бокам от подиума. Кроме того, вдоль длинного ковра, расстеленного от арочной двери до тронного возвышения, через равные промежутки стояли десять гвардейцев в парадных доспехах и при полном вооружении.
С последним ударом колокола, возвестившего наступление полудня, двери тронного зала распахнулись. Княжеский герольд зычным голосом возвестил:

– Высший из Высокородных. Владыка Лойнариэль, владетель Великого града Имнаделла!

Из приемной по направлению к трону, преисполненный беспредельной гордыни, шествовал Высший. Его длинные белые одежды перетекали и струились, мягко поблескивая при каждом движении. Волосы, тоже длинные и белые, обрамляли узкое типично эльфийское лицо с высокими лбом и скулами. На лице не было морщин, но что-то неуловимое безошибочно выдавало долгие века жизни. Я доподлинно знал, что возраст Лойнариэля уже приближается к тысячелетию.

Высокомерие сквозило в каждом его движении, но истина была такова, что за последние лет триста, люди здорово потеснили эльфов, да и после войны с нами, их численность заметно поубавилась. Именно поэтому владыка Лойнариэль, владетель Великого града Имнаделла, и шагал сейчас по тронному залу человеческого князька, а не наоборот.

Его сопровождала почетная стража – четыре эльфа-воина, закованные с головы до ног в прекрасные доспехи из белого металла. Когда эльфы проходили мимо почти все гвардейцы князя, помимо своей воли, почтительно склонялись − люди, в массе своей, легко поддаются эльфийскому внушению. Остановившись перед троном и демонстративно подняв голову эльф произнес властным голосом:

– Ваша Светлость, рад приветствовать Вас.

– И я Вас приветствую, владыка, – столь же холодно отозвался князь. – Что за дело привело Вас ко мне?

– До меня дошли слухи, что Ваша Светлость позвали на службу ворков. Я отказывался верить, что Вы могли совершить столь опрометчивый поступок. Но теперь собственными глазами вижу, что это так, – эльф бросил на меня испепеляющий взгляд. – Спешу предостеречь Вашу Светлость: не стоит иметь с ними никаких дел. Эти звери непредсказуемы, чрезвычайно опасны и кровожадны!

Чтобы остановить оскорбительную тираду, а также напомнить этому, что эльфы для нас, по сути, всего лишь дичь, я слегка изменил позу, так что они смогли, как следует рассмотреть церемониальные меч и кинжал, болтавшиеся на мне. Заметив, что выражение лица Лойнариэля на миг изменилось, а в самой глубине его глаз вспыхнула ярость, распаляемая ненавистью и страхом, я понял, что намек остроухие уяснили.

Эльф вкрадчиво продолжил, уже более тщательно подбирая слова:

– Дражайший мой Лаон, нас связывает давняя дружба и кровные узы. Так почему же, настолько опасаясь за собственную жизнь, Вы не приняли предложенных мной воинов? – увещевал владыка, воздействуя на князя еще и ментально. – Если вы отошлете ворков, то я гарантирую, что Вам будут служить самые лучшие эльфийские бойцы, веками оттачивавшие свое мастерство.

– Потому, дражайший мой Лойнариэль, что так мне было завещано моим дедом, – столь же сладкоречиво парировал князь. Внушению он явно не поддавался. – Кроме того, их услуги уже оплачены. Так что, говорить здесь больше не о чем.

– Ваша Светлость, мне жаль слышать это. Но если все обстоит именно так, я вынужден откланяться. Только бы Вам не пожалеть о своем выборе, – ледяным тоном резюмировал эльф.
Сделав вид, что он не заметил столь явную угрозу, Лаон спокойно проговорил:

– Ну что ж, прощайте.

После того, как за эльфами закрылись двери, князь еще некоторое время смотрел не видящим взглядом им в след, потирая рукой живот в районе желудка. В его голове роились мрачные мысли. Наконец он хлопнул в ладоши со словами:

– Подавайте обед, – а подавив гримасу боли, прибавил, – все это надо непременно заесть.

Заметно повеселевший после обеда князь, переоблачился, снова надев тот же наряд что был на нем с утра, накинув поверх короткий плащ. Около трех часов пополудни Лаон покинул дворец под нашей охраной и в сопровождении секретаря. Его целью были мастерские в долине. Там он провел остаток дня, лично инспектируя состояние дел. Во дворец же вернулся незадолго до вечерней стражи.

[Ракса]

7.

Пока князь мылся перед ужином, я, оставив Рора на страже, отправился в нашу казарму, чтобы поесть и забрать воинов в ночной караул. Гейнарик уже поджидал нас на ступенях дворца. И все пошло по накатанной – его часовых, сменили мои сородичи, «охрану сдал – охрану принял». Только за главного во дворце остался Харг, потому как я планировал кое-что выведать у начальника караула за кружечкой вина, для чего и пригласил того в трактир. Гейнарик сразу согласился, явно обрадованный возможности выпить задарма.

От дворца мы двинулись к Речным воротам, где его поджидал Тобос − этой ночью дежурил он. Обменявшись приветствиями мы двинулись − офицеры выполняли свои обязанности, меняя посты у ворот и расставленные по стене, я же делал вид, что праздно прогуливаюсь. Сдав смену, Гейнарик распустил солдат по домам.

Было еще достаточно светло, когда мы пришли в трактир. Сели в сторонке и я заказал достаточно дорогое вино, хотя решающим при выборе стало то, что оно оказалось самым крепким. Налив нам обоим вина до краев я произнес:

– Долгие лета князю, – одним махом осушив кружку, тем самым вынуждая моего собутыльника поступить также.

– Долгие лета князю, – повторил Гейнарик, резко выдохнул и принялся пить.

Прикончив содержимое своей кружки, он со стуком поставил ее на стол и с вызовом поглядел на меня.

– Силен! – произнес я, скорее подзадоривая, чем восхищаясь.

– Ну, так! – слегка захмелевшим голосом ответил он.

Дальше наливал уже понемногу − не за тем я его позвал чтобы через полчаса тот пьяный свалился под стол. Плавно направляя разговор в нужное русло мне удалось выяснить, что у князя есть племянник − эльф-полукровка, двадцати трех лет.

Ровенон – отец теперешнего князя − не любил воевать, предпочитая договариваться. И вот он решил упрочить отношения с эльфами брачным союзом, выдав замуж свою старшую дочь. Лаон тогда был еще слишком мал.

Княжна Вэйна, говорят, была поистине прекрасна, так что даже эльфы превозносили ее красоту. Мужем ее стал Инглоринор, племянник владыки Лойнариэля. После свадьбы поселилась княжна в Великом граде. Разные ходили слухи, что будто бы не счастлива она в этом браке, что муж не любит ее, предпочитая равных себе. Было это так или нет история темная, но доподлинно известно, что детей у них долго не было. Единственный сын у нее родился, когда Вэйне шел сорок третий год. Мальчика назвали Эгенон. Недолго радовалась она своему первенцу, умерла, едва малышу исполнилось пять. Воспитывали его сестры отца.

И вот три года назад появляется Эгенон пред светлые очи дяди. И говорит такие речи: «Я, дескать, теперь взрослый, сам могу выбирать, где жить, прими же дядя в дом свой».
Ну что ж, как не принять родного племянника. Во дворце поселил, в семью ввел. Вот только казусы разные случаться стали. Племянничек интриги плетет, да в государственные дела лезет. И если б толк был, юноша то образованный, так нет − речи вроде говорит Эгенон, а слова, будто Лойнариэля слышаться. Одним словом, эльфийский воспитанник.

Вот и пришлось князю родственничка от семьи удалить. Благовидный предлог нашел. Что молодому человеку лучше жить одному, дабы не смущать своим вольным поведением жену князя и юных отроков. Поселился, значит, он в городе. В доме своем беспрестанно кутежи да беспутства устраивает.

Когда вино в кувшине закончилось, Гейнарик согласился проводить меня, и показать, где живет племянник князя, ведь ему все равно по пути. Только вот кто кого провожал большой вопрос. Он буквально висел на моей руке, едва перебирая ногами. Несколько раз он пытался запеть, но я этих песен не знал, а у него слова никак не выговаривались. Так потихоньку, я сопроводил его до дома, и «накинув маску», сдал с рук на руки заметно рассерженной жене.

Обратно, к интересующему меня дому, возвращался почти бегом. Ведь проходя мимо, с Гейнариком «на шее», отчетливо слышал внутри шум, ясно свидетельствовавший, что хозяин куда-то собирается. И действительно, к моему возвращению, в доме все стихло. Эгенон ушел. Но след, то остался. Вскоре я его догнал, ориентируясь на тонкий запах мужских эльфийских духов.

По человеческим меркам юноша был очень красив. Высокорослый, изящно сложен. Прекрасное лицо, носило явный эльфийский отпечаток, только кожа была смуглее. Темные, но не черные волосы спускались до плеч. Грациозности движений не мог скрыть даже длинный плащ, под которым виднелись эльфийские одежды. Плотно облегающий фигуру длинный кафтан из палевого шелка, со стоячим воротником и причудливыми узлами, которые скрепляли борта́, от пояса до самого горла. По бокам, ниже бедер, по́лы не были сшиты и свободно развевались при ходьбе, обеспечивая свободу движений. Штаны, такого же цвета, достаточно узкие на талии к низу расширялись, и собранные мягкими складками заправлялись с сапоги.

Город он покинул, через калитку в Лесных воротах, сунув часовым мелкую монету. Я же вышел через нашу казарму. Предположив, что княжеский племянник направляется в Слободку Нелюдей, тоже двинул туда, скорым шагом, стараясь не особо привлекать внимание. Снова тот же аромат «поймал» у постоялого двора.

Разбежался и прыгнул, оттолкнувшись от верха частокола. По воздуху преодолел метра четыре − расстояние отделяющее конюшню от забора, и приземлился на ее крышу. Далее по углу гостиницы забрался под нависающий скат, а ухватившись за его край, забросил ноги на крышу. Именно это движение представляло наибольшую трудность, ведь черепица скользкая и если не удастся зацепиться есть все шансы рухнуть вниз. Это, конечно, не смертельно, но падать очень не хотелось. Ведь шум, в таком случае, неизбежно выдал бы мое присутствие.

Благополучно взобравшись на крышу, стал переходить от одной каминной трубы к другой, пока не нашел комнату, где расположился Высший со своей свитой и куда пришел Эгенон. В виду теплой погоды и огонь не разводили, так что слышимость была отличная. Я отчетливо различал каждое слово. Говорили они на эльфийском, но и это не представляло для меня проблемы.

Лойнариэль обращаясь к внучатому племяннику, сказал, и по его словам стало понятно, что эту тему они уже обсуждали:

– Милый Эгенон, твой дядя никак не желает понять, что мы оказали ему честь, предложив присоединиться к нашей войне. Он упорно старается уклониться, – в его тоне сквозило раздражение. – Из надежного источника мне стало известно, что солдат планируется выставить вдвое меньше возможного. И провиант, только в рамках необходимого, ничего сверх того. А главное, он наотрез отказывается перекрыть Тракт для караванов этого омерзительного отродья (так чаще всего светлые эльфы называли темных).

Голос Лойнариэля стих, а в повисшей паузе тихо звякнул бокал.

– Это все больше укрепляет меня в мысли, что Лаон исчерпал свою полезность и его следует заменить, – то как, владыка это произнес, явно подразумевало смертельный приговор. – Однако, с этим могут теперь возникнуть сложности...

– Да, мне известно о приходе ворков, – без энтузиазма отозвался юноша.

– Мой сегодняшний визит к князю результатов не принес. Эти звери будут его охранять.

В разговоре снова возникла пауза.

– Единственная возможность как-то повернуть ситуацию в нужную нам сторону, это попытаться сыграть на страхе людей.

– Я понял владыка. Дайте мне время, и все будет сделано.

– Только не затягивай, – предостерег правитель эльфов, после прибавив более веселым голосом. – А о твоем дяде мы позаботимся. Скоро Большая ярмарка и может представиться удобный случай для решительных действий, – прозрачно намекнул он.

− Я приложу максимум усилий для достижения нужного нам результата! – энергично заверил двоюродного деда Эгенон

– Ну, хватит об этом, – устало проговорил Лойнариэль. – Люди не стоят того, чтобы на разговоры о них тратить весь вечер.

– Как будет угодно владыке, – смиренно ответил Эгенон.

Зазвучала музыка и стали слышны женские голоса. Подали еду, запах которой я тоже услышал через трубу. Не скажу, что нам очень нравилась эльфийская пища, разве только их сладкие вина. Ели-то они в основном фрукты, ягоды, орехи и коренья, не часто злаки, иногда рыбу и птицу и уж совсем изредка мясо – дичь (кролика или оленя).

Слушать далее не имело смысла, и я покинул свой наблюдательный пост. В один прыжок спустился с крыши, и всеми четырьмя конечностями, оттолкнувшись от теса, которым была крыта конюшня, приземлился за частоколом.

Обратно к городу возвращался не спеша. Слова эльфа следовало обдумать.

Опасения князя за свою жизнь явно были не беспочвенны. И кандидат, готовый, с радостью, занять его место, тоже был. Кроме того светлые имели информатора в ближайшем окружении Лаона. Ну, а на счет его личности у меня уже были подозрения. И самое насущное – родичам нужно было дать дополнительные инструкции относительного того как себя вести: в город не ходить, на провокации не реагировать, оружие к людям не применять.

[Ракса]

 8.

В последующие дни, мы постепенно обживались на новом месте − горожане и обитатели дворца потихоньку привыкали к нашему присутствию. Жизнь, так сказать, возвращалась в наезженную колею.

Служба шла без происшествий. Если не считать пары неуклюжих попыток, застать нас врасплох, предпринятых начальником охраны. Одна была, как потом отчитался Рит, вечером второго дня, когда я, сменив караулы, отправился шпионить за эльфами.

Уже сгустились сумерки, но было не совсем темно. Абелон разувшись, и держа сапоги в руках, потихоньку крался, заглядывая в уголки и закоулки. Мой сородич, по- молодости еще плохо знающий повадки людей, подумал, что этот богато одетый господин, вероятно, что-то потерял. Незамеченный, тот, некоторое время, шел за Абелоном, с интересом наблюдая. В конце концов, нетерпеливость молодости взяла верх и, когда начальник охраны, держась за стену, заглянул за угол, Рит потихоньку спросил, нагнувшись к самому уху человека:

– Ищешь чего? Помочь?

От неожиданности начальник охраны вздрогнул и, потеряв равновесие, грохнулся на пол. Опомнившись, он вскочил, подобрал и натянул сапоги.

– Ничего. Ничего не надо. Потом сам найду, – пробормотал лихорадочно княжеский родственник и быстро удалился.

В другой раз, три дня спустя, явился перед рассветом. Он бродил по коридорам подсвечивая себе путь. Пугать его не стали, но Хам нарочно позволил свету фонаря отразиться в своих глазах. После чего Абелон поспешно ретировался.

Да еще инцидент, который тоже произошел на вторую ночь с местным ученым. Звали его Каменон – не то астролог, не то алхимик, а может и медик. Хотя, пожалуй, всего по не многу.

Жил он на третьем этаже, сразу возле лестницы ведущей в башню, и в своих покоях постоянно проводил какие-то дурно пахнущие эксперименты. Впоследствии, этот ученый муж постоянно приставал к нам с разными вопросами, типа «Почему у вас глаза светятся? Как вы видите в темноте? А, правда что на оборотнях быстро заживают раны?» и другие глупости. Мы с сородичами не любим столь пристального интереса, поэтому вместо ответа в сторону назойливого человека, чаще всего, щелкали зубами. Это действовало на него отрезвляюще, и дальше тот не спрашивал. По ночам же Каменон поднимался на башню, где рассматривал небо через очень большую подзорную трубу.

У нас подзорные трубы были тоже. Одна у меня, и еще две у Рита − очень уж эти вещи ему нравились. Мы, как трофеи, взяли их, в свое время, у светлых эльфов, но оптические приборы делали только темные. Поэтому на корпусах труб не было никакого декора – чисто утилитарный предмет.

Когда уже достаточно стемнело, двери Каменона распахнулись, и он вышел в коридор. Ну как вышел, трудно подобрать слова, чтобы описать движения ученого мужа, которые он совершал, покидая свои покои − осторожно держа в одной руке подзорную трубу (длинной больше метра), в другой треногу и фонарь. Еще подмышкой он зажимал большой фолиант, а подбородком придерживал свиток. Кое-как разминувшись с дверным проемом, он толкнул пяткой створку, едва не потеряв равновесие. Все это привлекло внимание Рита – не часто нам доводилось видеть такое. И мой родич потихоньку пошел следом.

Таким вот манером Каменон поднялся по винновой лестнице в башню, где и стал располагаться. Сначала положил на высокий стол трубу, рядом с ней свиток и книгу, наконец, установил треногу. Закрепив и настроив оптику, ученый придавил, краем раскрытого фолианта, свиток. Сделав несколько пометок, прильнул к трубе. Повторив эти действия несколько раз, он особенно долго что-то писал, заглядывая в книгу. Обуреваемый любопытством, Рит тоже попытался заглянуть в окуляр. Для чего вытянул морду в ту сторону. В это время и Каменон решил посмотреть. Когда голова астролога ударилась обо что мохнатое, он, издав какой-то сдавленный звук, отшатнулся назад, едва не вылетев в окно башни находившееся у него за спиной. К счастью, родич успел поймать того за по́лы длинной мантии. Несколько придя в себя, ученый осторожно ощупал руку все еще державшую его одежду. Рит тот час же разжал пальцы и спросил:

– Ты как?

– Нормально, – машинально ответил Каменон.

На том и разошлись. Родич вернулся на свой пост, человек же остался в башне, покинув ее только после смены караулов.

Конечно, люди продолжали сторониться нас, однако при встрече панического страха у них уже не было, скорее уважительная осторожность. Да и памятуя о планах эльфов, контакты с людьми свели к минимуму. В город мы выходили или рано утром, или же поздно вечером. Необходимые покупки старались совершать на ярмарке, вне городских стен – там на нас реагировали более спокойно. За исключением Варги, которая ежедневно таскалась за сладкой фруктовой водой, продававшейся в лавочке при трактире. Впрочем, делала она это спозаранку, прибегая еще до открытия и оказываясь в очереди самой первой. К концу недели женщины, которые тоже регулярно ходили в эту лавку, привыкли к ней и даже проявляли некоторую благосклонность, ведь своим поведением она напоминала милого щенка, по какой-то случайности обвешенного оружием.

Варга, надо сказать, обладала довольно редкой для оборотня способностью нравиться. Кстати, это тоже было одной из причин побудивших мою сестру отправить дочь с нами. Племянница, вступившая в пору зрелости, начала заигрывать, не задумываясь о последствиях, с мужчинами клана. Причем не делая особой разницы, между холостыми и женатыми, что создавало ненужную напряженность. Ведь юноши из-за нее затевали нешуточные драки, а замужние женщины устраивали склоки, порой до рукоприкладства, как с ней самой, так и мужьям доставалось. В нашем отряде же, ее шаловливость была сродни глотка свежего воздуха. Старых, закаленных в боях воинов радовала ее юношеская веселость и бесшабашность. А беспутные мысли, возникавшие в молодых головах, быстро вылетали вслед за подзатыльником, «прилетевшим» от кого-нибудь из старших.

Для того чтобы в и остальных головах, от безделья, не заводились не нужные мысли, а мышцы были в тонусе, воины, которые не спали после ночной вахты и не охраняли князя, уходили тренироваться за городские стены.

Вначале мы некоторое время бегали по лесу. Бег для оборотня это счастье, ведь ритмично движущиеся мускулы наполняют тело и разум легкостью, сравнимой разве что с полетом. Кроме того в лесу можно было поймать какую-нибудь мелкую дичь. Кормили нас конечно хорошо, но человеческая пища удовлетворяла наши потребности не в полной мере. Нам обязательно было нужно свежее, желательно еще теплое мясо.

После, на большой поляне, что присмотрел я еще в первый день, мы упражнялись в рукопашной борьбе, стрельбе из лука, метании ножей и, конечно же, в фехтовании и рубке. Именно на эту поляну мой выбор пал совсем не случайно. Дело в том, что с городских стен все это место прекрасно просматривалось и вскоре посмотреть не наши «схватки» стало собираться много горожан, среди которых, кроме праздных зевак, были и солдаты. Ведь человек, имея представление насколько силен противник, три раза подумает следует ли ввязываться в бой.

К концу недели княжеская семья совсем привыкла к нашему присутствию. Сам князь, не особо много внимание обращал на нас с самого начала, воспринимая, пожалуй, как сторожевых собак. Княгиню же особенно сильно тяготило наше пребывание по ночам в спальне. Она даже отказала мужу, когда тот на вторую ночь предложил ей исполнить супружеский долг. Впрочем, Лаон недолго сокрушался по этому поводу и, проведя почти весь третий день в городе, ночевать отправился к своей любовнице. И она, конечно, тоже не слишком обрадовалась перспективе провести ночь в нашей компании, но на вопрос «Они останутся?» князь непреклонно отрезал «Останутся!». Ну а будучи, по-видимому, девушкой достаточно свободных нравов, быстро выбросила факт нашего существования из головы, и беззаботно предалась любовным утехам. Сивилла намек мужа поняла и больше не отказывала. Конечно, делала она это плотно задернув бархатный полог над кроватью.

Даже дети Лаона и Сивиллы стали воспринимать наше общество, как само собой разумеющееся, осмелев на столько, что решились даже забраться в наше помещение, чтобы поглазеть как мы живем. Предприняли они эту авантюру в часы отдыха после караула. Полагая, что мы спим, княжичи с сестрой осторожно открыли дверь, ведущую из-за стены, однако, петли скрипнули пробудив нас ото сна. Узнав их запах, родичи старательно делали вид, что продолжаем спать.

Девочка жалась к дверному косяку, мальчишки же крадучись обследовали комнату, заприметили сундук и, приблизившись, его открыли. Дети с любопытством разглядывали содержимое. Абелла подошла к братьям и, протянув руку, взяла большую книгу в сафьяновом переплете. Она принадлежала Варге, и она эту вещь очень любила и часто рассматривала большие яркие картинки. Тут моя племянница не выдержала и вскочила. Девочка от неожиданности мертвой хваткой вцепилась в книгу.

– Смотреть можно, брать нельзя! – предостерегающе рыкнула Варга.
Мэйнон, как самый старший заслонил собой сестру, и пусть дрожащим голосом, но с вызовом произнес:

– Мой отец князь и все здесь его!

Я медленно поднялся с топчана и, сделав несколько шагов в их сторону, не громко, но твердо произнес:

– Мы воины, а не слуги! И наше еще никто присвоить не сумел. Оставьте книжку и идите с миром.

Княжна бледная, как полотно, почти что уронила книгу обратно в сундук и, развернувшись, без оглядки убежала. Старший сын Лаона, крепко сжал руку брата, не позволяя ему броситься вслед за сестрой. Наследники нарочито медленно удалились.

Вообще-то, князь обладал очень деятельной натурой. Просидеть целый день во дворце он считал сущим наказанием. Поэтому большую часть дня проводил, где угодно, но только не в четырех стенах. Он живо интересовался делами подданных и приезжих. Имея легкий характер, вызывал искрению симпатию, а пытливый ум позволял ему быстро вникать в любые мелочи.

Поэтому сидеть и нам не приходилось. Мы ходили за ним по Рыночной площади и ярмарочным рядам, где он беседовал с торговцами, заходил в ремесленные мастерские, встречал караваны, поднимавшиеся по реке и приходившие по тракту. Он обожал встречаться с новыми людьми и нелюдями тоже.

Особый интерес он проявлял к караванам, как самих темных эльфов, так и людей приходивших из их владений.

Караваны темных, шли только в одну сторону − от моря вверх по реке до Мавена, а потом по Тракту, через земли светлых к себе. Однажды мы стали свидетелями их прихода.

С утра секретарь сообщил князю, что на пристани разгружаются лодки, в которых на рассвете прибыли темные. Естественно, как только с самыми неотложными делами было покончено, мы с Лаоном пошли на пристань.

За проход через его владения караванщики могли заплатить золотом или сделать подарок лично князю. И он этим часто пользовался, ведь караваны шли из разных концов света, а подарками служили вещи редкостные, не обычные. Единственные, кто всегда платил золотом были темные эльфы. Но хочешь – не хочешь, а предъявить товар обязаны были даже они. Это были книги, свитки, артефакты и сосуды с неизвестными веществами.

К нашему приходу разгрузка уже была закончена, а товар – около четырех десятков походных сундуков (ящики, сделанные из материала чем-то напоминающего дерево, с плотно подогнанными крышками и металлическими ручками), были сложены под одним из навесов неподалеку от пристани. Груз охраняли четверо эльфов вооруженные алебардами.

Темные и светлые сложены были одинаково – высокие, гибкие, тонкие. Различались же цветом волос и оттенком кожи. У одних были черные, как смоль волосы и снежно-белая кожа. Другие имели золотистый тон кожи, волосы же были белыми, серебристыми, русыми, золотыми. Так же сильно же различалась манера одеваться. Если у светлых мужчины носили полотно облегающие кафтаны и широкие штаны, а женщины облачались в изысканные платья сложного кроя, не отягощенные излишком украшений. Прекрасно вытканные материи из шелка, тонкой шерсти и разных растительных волокон они окрашивали в нежные постельные цвета. То фигуры темных скрывали длинные плащи без рукавов (только прорези для рук), но с капюшоном, как правило, низко опущенным на лицо. Подкладка у таких плащей всегда была ярких, очень насыщенных цветов. Впрочем, как и отделка прочей одежды, хотя сама она была черной или серой. Причем одеяния мужчин и женщин различались совсем незначительно.

Когда князь приблизился к навесу из-за полога вышел еще один темный эльф, неотличимый в плаще от прочих. Слегка поклонившись, он произнес:

– Я Джофер, главный в этой экспедиции. Что желает узнать, Ваша Светлость?

Лаон коротко посмотрел на темную фигуру, а затем, переведя взгляд на ящики, спросил:

– Скажи мне Джофер, где и с какой целью вы путешествовали?

– Наша экспедиция ходила по далеким южным странам. Мы нашли много древних свитков и бесценных артефактов, – в его голосе явно слышались удовольствие и гордость.

Сделав еще пару шагов, князь со словами:

– А еще я желаю посмотреть, что вы везете, – указал на два ящика.

Двое охранников сняли указанные сундуки и открыли их. Из одного эльф вытащил небольшую коробку с надписью, из которой извлек сосудик темного стекла. Запах его содержимого показался мне безотчетно знакомым.

– Это эликсир выделенный из крови раксасов. Он может заживить любые раны, – произнося это, темный пытливо рассматривал меня. Хоть из под капюшона, глаз не было видно, но вот цепкий-то взгляд я отчётливо ощущал.

Вернув сосудик на место, из другого сундука достал квадратную шкатулку. Открыл и продемонстрировал прибор с зубчатыми колесиками внутри и круглой каменной табличкой сверху. Артефакт издавал негромкое, равномерное жужжание.

– Этот прибор указывает фазы смены луны, положение солнца и звезд, – сказал эльф.

В сундуках было еще много различных предметов и сосудов – темный стоял молча рядом, позволяя князю рассматривать их содержимое. Сообщать какие-то дополнительные сведения он явно не собирался.

Закончив осмотр, Лаон еще долго беседовал с Джофером, расспрашивал о том, какие правители за морем и есть ли на морях пираты. Но меня это не интересовало. Я наблюдал, как еще двое эльфов на площадке позади навеса устанавливают небольшой шатер песочного цвета, в котором собирались провести день и с наступлением сумерек двинуться дальше по Тракту. Темные предпочитали передвигаться по ночам, ведь их «ночное» зрение лишь немного уступало нашему.

Подытоживая беседу, караванщик сказал князю:

– Я полагаю, нам следует расплатиться за проход нашего каравана?

Правитель подал знак офицеру городской охраны, который был на пристани. Тот подошел и, отсалютовав своему повелителю, сообщил эльфу сумму. Темный откинул по́лу плаща, обнажив кроваво-красную подкладку. На поясе у него висел объемистый кошель, сняв который он отсчитал и передал офицеру означенное количество монет. После чего откланявшись вернулся к своим делам. Ему еще предстояло выбрать повозки и лошадей, которые полагались в обмен на лодки, и за которые тот уже заплатил.

Князь, вероятно решив, что возвращаться во дворец не имеет смысла, зашел в таверну рядом с пристанью. Там он завел разговор с несколькими торговцами, в смысл которого я, впрочем, не вникал, продолжая наблюдать за темными через окно. Джофер выбрал лучших лошадей в конюшне, что располагалась недалеко от навесов и несколько самых добротных повозок. Договорился с бригадиром грузчиков.

После он вместе с остальными темными эльфами, кроме тех четверых что охраняли ящики, отправился в сторону города. Как я потом выяснил пошли они на постоялый двор. Ведь только там могли подать привычную для них пищу. Хозяйка-тролльчиха знала, что они (как впрочем, и мы) предпочитают совсем сырое, ну или едва приготовленное мясо.