Девственница.

[Люцифера]

"Любовь-не всегда подарок небес".

«Мой отец был знатным рыцарем при королевском дворе. Ещё ребёнком он дружил с нынешним королём- Александром, затем участвовал в свержении его старшего брата- свиноподобного Гарольда Пятого. Вместе с королём он сражался в многочисленных завоевательных походах, рискуя своей жизнью - он отстаивал честь короля на рыцарских турнирах. Понятно, что отец обладал многочисленными привилегиями. Сам король приходился мне крёстным отцом, а это было что-то вроде знака негласной «кровной» связи.
Ещё ребёнком, я начал чувствовать особенное отношение к себе: люди были приторно добрыми и милыми: мне разрешалось всё и вся. Меня редко наказывали, мои проступки считались детскими шалостями, они скорее вызывали у окружающих умиление, чем неприязнь и обиду. Часто мне дозволялось сидеть на колене у короля и играть с ним в разные детские игры. Сам король боготворил меня, считая если не сыном, то уж точно племянником. Единственное, к чему мне было не дозволено относиться так безалаберно, как ко всему - так это к нашим с отцом тренировкам. Он предпочитал массивный стальной двуручный меч, с широким зеркальным лезвием, но я, не отличающийся такой крупной комплекцией как у моего отца, с большим удовольствием тренировался с одноручным и щитом. Впрочем, отец мастерски управлялся со всеми видами оружия - поэтому он был прекрасным учителем - строгим, но не скупящимся на справедливые поощрения.
Едва мне исполнилось пятнадцать - меня тут же зачислили в личную охрану короля. Теперь я считался доблестным воином короля, мастерски владеющий основными видами оружия. Я в шутку стрелял из лука в малюсенькое яблочко, которое помещали на головы несчастных слуг, я резвился тем, что устраивал массовые поединки - когда несколько молодых воинов одновременно нападали на меня. И если кому-то из них удавалось всё же «уложить меня на обе лопатки»- мой отец, следящий за моими боевыми играми, тут же отсыпал счастливчику солидную горсть золотых монет. Меня это бесило, и в очередной раз, я бросался против всей «вражеской» своры, жаждущей золота, с особенным остервенением. Отцу нравились мои успехи. Как и королю. Никто никогда не говорил мне о моём будущем, но я всё равно догадывался, что мужем своей единственной дочери Александры, король хотел видеть именно меня. Ещё бы, после того, как старший брат Гарольд занял трон и насильно сослал всю семью своего младшего брата в дальние земли, и все родственники так или иначе отвернулись от Александра, король доверял только тем, кто был с ним даже в самые тяжёлые минуты. Он с умом поддерживал отношения со всеми, но это была всего лишь дипломатия, и не более того.
Мне нравилась королевская дочь. Александра, названная в честь отца, была нежным прекрасным цветком. Она была красавицей, с длинными волосами, ниспадающими крупными локонами. Её бархатные глаза излучали теплоту и ласку, она была добра и милосердна ко всем. Рано лишившись матери, Александра воспитывалась моею, и поэтому у нас было общее детство. Я очень любил принцессу, но это была всего лишь любовь к сестре. И я не представлял её в роли своей жены, и тем более матери своих детей. Меня это угнетало, и поэтому я старался не думать о предстоящем в недалёком будущем брачном торжестве, пытаясь забыться в боевых повседневных тренировках.
Но однажды отец вызвал меня в свой кабинет и серьёзно поговорил. Его голос был как всегда спокоен и твёрд. И мне стало ясно: то, что должно было когда-то случиться – случиться скоро и очень скоро. Кабинет отца я покидал с бешено колотившимся сердцем. Мне предстояло всего лишь обручиться с Александрой, но даже это меня смущало и ломило изнутри. Я был не готов к обещаниям, я был не готов к чему-то серьёзному и возвышенному. Александра была бы идеальной женой и матерью, мне бы, скорее всего, надо бы радоваться такому подарку судьбы. Но я находился в таком расположении духа, когда мир видится лишь в тёмных тонах, когда кристально чистое голубое небо и поющие в небесной вышине птицы навевают лишь тоску и грусть. Александра была мне всего лишь сестрой!… Я не любил её той любовью, которая заставляет каждую клеточку твоего тела заявлять о своём существовании, когда всю твою сущность будто бы одолевает сладкая нега, пронзающая всего тебя в испепеляющей приятной боли…
Обручение было назначено на следующий месяц и у меня, как мне казалось, было ещё немного времени насладиться той свободой, которую у меня вот-вот должны были отнять. Конечно, в далёком будущем, как мужу единственной наследницы короля мне самому предстояло стать властителем этой богатой страны, но, о Боже!, у меня уже было всё, чего я мог только желать, я был вполне счастлив. Не думая о чём-то высшем, я всего лишь жил той жизнью, которая меня вполне устраивала. Я начинал ненавидеть Александру, как причину всего того, что спутывало меня словно паутиной. Я начал презирать своего отца, короля и даже себя - от бессилия, от безысходности! Всё чаще и чаще я начал уединяться в глухой чаще леса, где никто не мог найти меня. Здесь, на поляне с густо цветущими ромашками и васильками, посреди вековых деревьев, я отдавался многочасовым тренировкам. И теперь не отец наблюдал за моими успехами, нет, я, как будто в отместку, перестал заниматься у него на глазах. За моими занятиями наблюдал лишь мой конь- Сапфир, которого так прозвали за иссиня чёрный окрас. Изредка, когда мне удавался какой-нибудь особенно сложный приём, он громко одобрительно фыркал, чем очень веселил меня.
В тот день я задержался больше положенного времени. Солнце уже давно спрятало свой огненный ободок за многочисленными чернеющими стволами деревьев, а воздух наполнился лёгкими нотками предстоящего дождя.
«Мне только этого не хватало!- с раздражением пнув какую-то корягу, подумалось мне,- Попасть под дождь и промокнуть до костей… Брр!»
Зная, что обычно дожди здесь затягиваются на неопределённо длительное время, я предпочёл не зябнуть под проливной сеткой сильнейшего ливня, который, судя по громоздким чёрным тучам, сгущающимися над моею головой, и обещался быть таким. Мне следовало найти убежище, чтобы переждать нежданный дождь. К югу, как мне было известно, находились горные хребты с многочисленными пещерами - туда мне и предстоял путь. Взяв нервно вздрагивающего Сапфира под уздцы, я повёл его в сторону ближайшего убежища.
Начался дождь. С каждой секундой он становился всё сильнее и сильнее. Миг назад твёрдая как камень земля, превратилась в непроходимую жижу грязи, которая противно хлюпала под сапогами. Поднялся сильный ветер, который пребольно хлестал лицо острыми, как стекло, мелкими ледяными капельками дождя. Мы начали взбираться в гору, когда Сапфир внезапно поднялся на дыбы, и с ужасом заржал. Я с трудом сумел удержать его и, успокаивающе похлопав по спине, заметил за дрожащей занавесью тонких веточек осин, едва мерцающий огонёк. То была пещера, расположенная у самого подножья горы. Я уверенно потянул за собой Сапфира. Каждая жилка его тела напряглась, он гулко затопал по мокрой земле - и в тот же миг в разные стороны полетели куски мерзкой липкой грязи.
«Ну, ну! Хватит упрямиться, Сапфир, нам же надо где-то укрыться от дождя!...» -начал я успокаивать коня.
Животное повиновалось. Медленно мы начали спускаться с горы, в сторону той пещеры. Нервное дыхание Сапфира начало и меня волновать. Я понимал, что животное лучше, чем человек способно чувствовать опасность: поэтому, едва до пещеры осталось несколько десятков метров, я оставил коня , и стараясь как можно тише, продолжил свой путь в одиночестве. Шаг за шагом- до меня начало доноситься разноголосое пение на неизвестном языке. У самого входа, я прислонился к холодной как лёд каменной стене, и ,затаив дыхание, заглянул внутрь.
Бесформенные огненные блики играли на стенах пещеры. Люди, одетые в просторные грязные рубахи на голое тело плясали вокруг огромного костра. Это был необычный костёр. Его гладкие языки пламени покачивались в такт движениям беснующегося народа. Мужчины и женщины периодически сбрасывали то малое, что было одето на них, и, с дикими криками восторга, предавались плотским утехам. Дикие возгласы удовлетворения и животной страсти потрясали тяжёлый, словно свинец, воздух. Мне стало противно. Меня чуть не стошнило! Я наблюдал, как животный танец нелюдей всё больше затягивал его участников, порабощая их разум, их тела… Мне захотелось побыстрей уйти, но тут мой взгляд упал на самый дальний угол, где по детски обняв коленки, сидела девушка. В её огромных голубых детских глазах плескался ужас. Вьющиеся, белые как снег, волосы густыми локонами падали на плечи, а тонкие блестящие розовые губы, что-то шептали… Худенькие острые плечики вздрагивали при каждом громком выкрике, при каждом громком смехе «нелюдей». Острое чувство жалости пронзило моё сердце, и я не смог уйти, оставив эту несчастную здесь, в этой адской пещере!
Внезапно «нелюди» застыли, прекратился ужасный гам. К девушке направлялась сгорбленная старуха, в черной длиннющей рясе. Спутанные в тонкие змееподобные косы, седые волосы, извиваясь, ниспадали до самой земли... В руке у неё был кинжал, с чёрной витой ручкой. Кровавые блики костра игриво поблёскивали на его лезвии…Девушка мелко задрожала. Старуха медленно подняла над нею кинжал и что-то прокричала. Моя реакция была мгновенной - взметнув свой лук, я натянул тетиву и выпустил стрелу. Старуха покачнулась и сползла на пол. Меткая стрела угодила точно в цель- старуха валялась в луже крови, складки чёрной рясы стали ещё чернее. Словно барс, я бесшумно выскочил из своего укрытия, выхватил свой меч и, угрожающе смотря на «нелюдей», медленно начал приближаться к девушке, которая, закрыв от ужаса лицо, залилась тихим плачем. «Нелюди», не сводя с меня затуманенных глаз, не боясь острейшего клинка моего меча, медленно приближались ко мне. И всё же, не решались напасть, они как будто разглядывали каждую чёрточку моего лица, запоминая каждую складку, каждую царапину на моих доспехах.
Взяв слабо сопротивляющуюся девушку за худенькое запястье, я потащил её к выходу. Толпа «нелюдей», исподлобья наблюдая за нами, следовала за нами. Тяжело было тащить девушку почти в бессознательном состоянии, всё время, не забывая об «адской свите», следующей за нами, подобно целому мерзкому организму, выжидающему, когда я потеряю, наконец, бдительность, чтобы напасть-растерзать!
Сапфир, увидев своего хозяина, протяжно заржал, и, тяжело затопав, бросился ко мне. Перекинув бесчувственную девушку через седло, я мгновенно взобрался в него, и, натянув уздцы- бросился прочь. Тонкие веточки осин, словно лезвия, резали лицо, ветер засвистел в ушах... Прекратившийся дождь напоминал о себе лишь запахом древесной плесени и повисшими в воздухе кусками серого тумана, в которых резвился слабый отблеск бледной луны...


Светало. Кровавые краски утренненого неба окрашивали окрестности моего родного города в причудливые яркие тона, а свежий пронзительно чистый вохдух, сковывал всё вокруг холодной цепкой хваткой.
Я сидел у постели, где в груде шёлковых простыней и пуховых подушек, лежала она. Мы были одни, в одном из наших с отцом загородных домиков, предназначенных для уединения и размышлений вдали от шумной, бурлящей горячими страстями придворной жизни... Я изучал её лицо, изгибы её тела, и мне начинало казаться, что всё то идеальное, что могло бы быть в слабом женском теле, сконцентрировалось именно в ней... Я никогда не видел таких блестящих белых, словно лебяжий пух, волос... Идеальный изгиб бровей и чёрные, словно смоль, густые ресницы, оттеняли бледную, словно мрамор кожу её лица, на которой едва заметно играл игривый румянец... Её алые, словно лепестки розы, губы, манили, притягивали... Я начал задыхаться... Мы были одни в этом доме... Одни!... Эта мысль жалила мой рассудок словно змея, отравляя все мои благие помыслы грязными желаниями, от которых приятно сводило тело...
Дрожащей рукой я потянулся к ней и, рывком развязал тоненькую ленточку, которая стягивала плотную серую ткань вокруг её груди. Вмиг девушка очнулась, вскрикнула и смотря на меня испуганными глазами, стыдливо прикрыла открывшуюся на миг тугую, ещё не доконца сформированную, почти детскую, грудь. Я даже заметил лёгкие мурашки, покрывающие её кожу частой сеточкой: ей было холодно и страшно...
-Не бойся!- смущённо пробормотал я, быстро отстраняясь от неё,- Я не сделаю тебе ничего плохого...
Девушка заправила за ушко выбившуюся прядку волос, и, всё ещё кутаясь всем телом в просторные бархатные покрывала, тихонько заплакала. Крупные капли слёз скользили по гладкой кожи лица, и едва обогнув изгиб подбородка, оставляли тёмные следы на бархате постели.
-Спасибо..., - неожиданно прошептала она,- Вы спасли меня от этих безбожников!
Я не знал что ответить... Стыд от осознания того, что я позволил себе лишнего, мучил меня. Мне было даже не под силу смотреть ей прямо в глаза - таким ничтожным я себя почувствовал!
-Они меня похители...,- продолжала девушка, спокойно затягивая ленточку на груди,- Я собирала коренья и ягоды в лесу... Мне матушка велела...,- она замолчала и, пристально смотря на меня, начала сама про себя рассуждать,- Подумать только - я ведь не уходила так далеко от монастыря! Неужели они так осмелели?! Надо предупредить сестёр и матушку!
Я словно очнулся ото сна. Вздрогнув, схватил её за руку и как-то неожиданно громко вскрикнул:
-Так значит вы... живёте... в монастыре?!!
Девушка удивлённо изогнула бровь и, с лёгкостью вытянула свою маленькую ручку, которая, как мне показалось, обожгла меня чем-то одновременно ледяным и жарким.
-Да, я послушница монастыря Пресвятой Богородицы...,- вставая, с расстановкой, пояснила она, - Я - Мария... И вы спасли меня... Я так благодарна вам..., - она бесшумно прошлась по комнате,- Прошу вас, сопроводите меня в монастырь... Там, наверное, все переволновались за меня...
Я не чувствовал своего тела. Непонятно как я препроводил её в монастырь, стоящий особняком от самого города,совсем посреди леса... Словно сквозь сон доносились до меня слова благодарности настоятельницы монастыря... Когда я, наконец, очнулся от непонятного состояния небытия, передо мной была поржавевшая от времени старая железная дверь монастыря, которая, протяжно издав тоскливый скрежет, захлопнулась прямо перед самым моим носом. И в это мгновение я начал задыхаться: мне, будто не хватало воздуха, пространство вокруг начало как-то странно искажаться и видоизменяться. Я начал чувствовать, как гулкие удары сердца начали потрясать всё моё тело, словно в жестокой изнуряющей лихорадке! Секунда - и мой рассудок поглотило неосознанная злоба на себя, на Марию, на настоятельницу - НА ВЕСЬ МИР! С силой я стукнул кулаком по двери, потом прислонился всем телом к ней и почувствовал, как обжигающая слеза отчаяния предательски скользнула по щеке

День проходил за днём, а яркий образ монашки всё будоражил моё воображение. Я понимал, что она недосягаема для мирской жизни, что совсем скоро моя жизнь в корне изменится и всё, включая меня, станет каким-то иным. Меня это злило и пугало одновременно, я не знал, как с этим бороться и чувствовал себя безащитным перед этой стихией чувств.
И я начал совершать одну ошибку за другой. Каждый день я изощрённо придумывал план моего тайного посещения монастыря, в котором была Она. Я и подумать раньше не смел, что во мне живёт великий гений перевоплощения, что страсть обучит меня правилам лицедейства. Я появлялся в монастыре в роле бродячего монаха, в роле нищего, в роле немощной старушки-странницы. Фантазия моя кипела, подбрасывая всё новые и новые безумные планы посещения заветного монастыря! Да, я Её видел, и, казалось, этим жил, точно так же, как люди живут воздухом, едой и сном. Я мысленно разговаривал с Ней, даже советовался по разным вопросам, которые поминутно возникали в сознании. Я по попрежнему тренировался в своём боевом мастерстве, даже ещё с большим упорством, сердцем ощущая Её присутствие и жаждя похвалы и поощрения... По вечерам я мечтал о её теле, вспоминая её чистую, нежную кожу, которой ещё были неведомы ласки, дарящие удовольствия тела и души... Но это было несправедливо! Она была предназначена для иной жизни, не для серых мрачных стен глухого монастыря. Почему она звалась невестой Христа, ведь не ему было дано подарить Ей минуты, часы сладкого блаженства, которое открыло Ей совершенно иной мир, полный радужных переживаний и страсти! Разве могла бы Она, вкусив запретный плод, вновь вернуться в свою тихую, мрачную обитель, посвятив себя скорее не служению Богу, а тихой, «затхлой» жизни, длящуюся в бесконечных молитвах и постах?! Я перестал верить в Бога, греховные мысли одна за другой пожирали моё сознание, моё сердце и душу...
Тот день я провёл на званном обеде у короля. Принцесса Александра, смущённо опускала глаза, когда я ненароком касался её мимолётным взглядом. Она была бледна, и от этого её карие глаза казались ещё темнее. Она то и дело роняла столовые предметы, всё время, отвечая невпопад. Король понимающе обменивался взглядом с моим отцом, его голос был невероятно мягким и ласковым - ведь на завтра было назначено наше с принцессой обручение.
После обеда мы все поехали верхом на прогулку в лес. Король и мой отец ехали в несколько десятков метров впереди от нас, позволив нам, будущим супругам, насладиться обществом друг-друга. Принцесса Александра, в лёгком нежно-голубом платье, подпоясанном тугим широким чёрным корсетом-поясом, уверенно держалась в седле. На миг я залюбовался её поистине королевской осанкой - прямая спинка, чуть запрокинутая назад голова с заплетённой вокруг косой, в которой вплетались драгоценные камни. Проходившие сквозь густую крону деревьев яркие солнечные лучи, игриво переливались всеми цветами радуги в них. Принцесса, заметив мой мимолётный взгляд на себе, кокетливо улыбнулась, и, пришпорив своего белоснежного скакуна по кличке Лорд, вызывающе загорцевала вперёд. Я понял её: девушка бросала мне вызов, ей непременно хотелось заинтересовать меня своим умением держаться в седле и она предлагала мне поскакать наперегонки. Сапфир удивлённо фыркнул, и я почувствовал как напряглись его мышцы - коню непременно хотелось доказать своему белоснежному собрату своё превосходство. Я покосился на наших родителей, потом посмотрел по сторонам и обернулся назад-кругом, на почтительном расстоянии от нас, была королевская свита - рыцари, вельможи и простые солдаты. Все они, несмотря на деланную заинтересованность в своих разговорах, не спускали с нас глаз. Но принцесса, натянув уздцы, громко рассмеялась и поскакала прочь.
-Ну, Максим, давай же, обгони меня!- донеслось до меня.
Миг - и я нёсся за принцессой, слыша взволнованные крики наших попутчиков, которые, видимо, бросились за нами. Сапфир, словно выпущенная стрела, потрясал замерший воздух, с бешеной скоростью настигал Лорда. Окружающие деревья, кусты и густой ковёр высокой сочной травы, смешались в одну пёструю ленту, которая с невероятной скоростью проносилась мимо меня. Наконец, я настиг принцессу, и, преградив ей путь, громко весело рассмеялся. Раскрасневшаяся Александра, с выбившимися из-под густой косы, кудряшками, усмехнулась:
-Да, Максим, вы, опять, как впрочем и всегда, доказали что являетесь достойным противником! - она погладила своего скакуна по гладкой шелковистой гриве, - Лорд, в следующий раз, ты обязательно будешь первым!
Принцесса с ловкостью спрыгнула с коня, и, стряхивая лёгкие пылинки с платья, задумчиво произнесла:
-Да уж... Наши родители, наверное, везде нас ищут...
-Нам надо возвращаться, - согласился я, осматриваясь по сторонам,- Мы забрались слишком далеко в лес... Как бы нам не заблудиться!
-Не заблудимся!- отмахнулась беспечно Александра, - Господи, как же тут красиво!...
Девушка легко пробежалась мимо молодых ив, и закружилась на маленькой полянке, с густо цветущими маками и ромашками. Я также спрыгнул с коня, и следовал за принцессой. Она, словно лёгкий мотылёк, проносилась по полянке, игриво смеясь и радуясь всей этой красоте, словно ребёнок! Я невольно залюбовался ею, чувствуя нечто тёплое и родственное к Александре. Девушка присела на тёплую от яркого летнего солнца траву, и, сорвав несколько крупных цветков, принялась плести венок. Я наблюдал как её маленькие подвижные пальчики, ловко управлялись с тонкими стебельками растений, как яркие соцветия ложаться красивым узором на изящной работе принцессы. Внезапно подул холдный пронизывающий ветер... Странно... Никто и ничто не почувствовало его: ни Александра в её лёгком наряде, ни тоненькие веточки молодых ив, ниспадающие до самой земли. Но от чего всё моё тело свело в каком-то диком ужасе и смятении? Я отвёл взгляд от Александры и, обернувшись, увидел... Марию! Она была в прозрачном длинном одеянии. Её голубые ангельские глаза смотрели на меня с такой нежностью и любовью, что я невольно улыбнулся... Но тут лёгкая дымка рассеялась, и я понял, что моя Мария- это ни что иное как плод моего измученного воображения... Никого, кроме Александры и меня, на этой поляне не было... Тёмное чувство разочарования сковало моё сердце, и я почувствовал как всё вокруг потемнело... Меня стала раздражать принцесса, с её инфантильным занятием. Я стиснул зубы... Мир начал меркнуть в моих глазах... Уверенно я направился к принцессе. Она недоумённо взглянула на меня, когда я рывком поднял её с травы. Потом я дотронулся до её шеи... Затем медленно провёл ладонью по овалу её лица, и остановился на её губах. Грубо я притянул её к себе и довольно дерзко поцеловал. Она напряглась, даже попробовала меня оттолкнуть. Но это только ожесточило меня - я настойчиво провёл рукой по её гибкой талии, нащупав малюсенькие пуговки, быстро растегнул их. Она, начала дрожать, редкие всхлипывания потрясали её грудь. Миг - и она, обнажённая, стояла передо мной. Её глаза, с детским ужасом смотрели на меня, и это меня начало ещё больше заводить... Нет, я понимал что делаю, я не был в состоянии небытия. Я запоминал каждый миг, каждую деталь всего того, что происходило на поляне, и... наслаждался. Она, поначалу, сопротивлялась, закрывая свою грудь и лицо, но потом, осознав, что всё это бесполезно, молча отдавалась мне.
Потом, она молча оделась, и неожиданно посмотрела на меня с нежностью и лаской. Её взгляд излучал преданность и любовь, он как будто вопрошал, понял ли я, то, что случилось, оценил ли я то, что она мне подарила? Но пустота и какая-то тоска одолевала моё сердце… Я смело, даже с какой-то насмешкой смотрел ей в глаза, меня начинала смешить её поспешность одеться-ведь всё что хотел-я уже увидел… Александра, будто не замечала моё откровенное равнодушие, она, одевшись, схватилась было за незаконченный венок, который, потеребив в руках, тут же отбросила.
Тут на поляну выехали наши отцы. Король был бледен и безмолвен, лицо моего же отца было невероятно взволнованно, губы дрожали, на лбу проступили крупные капли пота.
-Максим!- вскрикнул нервно отец,- Как же безалаберно ты поступил!... У тебя , верно, помутился рассудок…Неужели ты не понимал, уезжая с принцессой неизвестно куда, что заставишь короля и своего родного отца изрядно поволноваться!
Король, увидев свою дочь целой и невридимой, кажется успокоился. Ничего не говоря, он повернул коня и, кивнув отцу, медленно поехал прочь. Отец, поняв короля, приказал мне, с принцессой, садиться на коней, и отправляться за ними. Мне было любопытно, заметил ли мой отец, или отец моей прекрасной невесты что-либо странного, так или иначе указывающий на свершившийся грех? Я усмехнулся…
Александра, без умолку болтала со мной. Её весёлый голос дрожал, предательски выдавая тот шок и потрясение, который она пережила. Она неестественно громко смеялась, всё время стыдливо кутаясь в длинную накидку, расшитую золотыми нитями… Я же откровенно зевал, пропускал мимо ушей глупые реплики Александры, всё время пытаясь не смотреть на неё.
***
Ночь, такая тихая и чёрная, не давала мне уснуть. Тонкий извитой рожок луны изредка закрывало серой сеткой проходящих облаков. Тишина. Лишь изредка поскрипывал сверчок, навевая тоску… Тоска… Как часто я начал упоминать это слово- оно стало для меня ,даже, каким-то родным и …приятным. Что со мной происходило? Тогда мне было это неведомо, я с удовольствием мучал себя воспоминаниями о Марие, о каждом произнесённом ею слове, о каждой чёрточке её лица и тела. Боже!... Хотя нет, интуитивно, я чувствовал что не имею права вспоминать Его имя, что мною одолела какая-то неведомая страсть к той, что мне никогда не будет принадлежать. Хотя… Почему никогда? Кто это решил? И почему?
Я рывком встал и, открыв широкое окно, вдохнул воздух. Он мне показался каким-то приторно-сладким, дурманящим. Я громко рассмеялся. Всё ведь так просто!
Поспешно одевшись, я бросился к двери. Но едва открыв её- отшатнулся. Ко мне в ноги упала Александра. Очевидно, она долгое время сидела прислонившись к двери, и совсем не ожидала что она так внезапно откроется. Она была мертвецки бледна. Длинные, некогда роскошные волосы, падали на плечи спутанными и растрёпанными косами. На ней была белоснежная ночная сорочка, украшенная кружевами тончайшей работы.
-Максим…,- шептала она, обнимая мои ноги,- Я ведь так люблю тебя…Всегда любила… Я так счастлива, что завтра наше обручение!...- она с надеждой подняла свои бездонные, будто выцветшие глаза,и хватая мои руки, начала их целовать…
-Ваше Высочество, вам нельзя тут находиться, -озираясь по сторонам, со спешкой пробормотал я,- Идите в свою комнату!
-Нет!- вскрикнула принцесса, ещё сильнее цепляясь за меня, -Я буду с тобой!... Я хочу быть только с тобой…
-Не кричите же так!- с досадой проговорил я,- Идите к себе! Завтра вы вновь увидете меня…
Но Александра, кажется, не слышала моих слов. Словно в бреду она повторяла :
»Нет!Нет!», приводя меня в ещё большее замешательство. Она мне мешала. Она не давала мне уйти! Александра, сама того не зная, отсрочивала те моменты, которые мне так хотелось пережить. Я рывком оттолкнул её. Принцесса отшатнулась, и закрыв лицо руками, тихо заплакала.
Чувствуя её взгляд, я удалялся прочь по длинному коридору. Мне даже показалось, что это был именно тот момент, когда я мог что-то изменить, когда у меня оставался хоть какой-либо шанс вернуться и всё исправить. Но я уверенно шёл навстречу своей судьбе, понимая, что иной жизни мне не надо.
***
Сапфир нервно фыркнул, когда я, соскочив с него, уверенно направился к высокой ограде монастыря. С лёгкостью я перелез через неё и замер. Передо мной стоял монастырь, объятый желтоватыми отблесками мрачной луны. Словно пёс, я повёл носом и почувствовал лёгкие нотки нежнейшего аромата, который осознанно я связал с той, ради которой я пришёл сюда. Узенькая тропинка, словно змея , извиваясь уходила в холмы, где, сиротливо чернела невысокая часовня. Она там. Точно там. Я посмотрел в сторону и увидел на мохнатой ветке старейшей ели, наблюдающую за мной,сову. Её сверкающие большие глаза смотрели , будто, сквозь меня. Я улыбнулся ночной красавице и, даже, шутливо подмигнул ей. Сова ухнула, тяжело взмахнула огромными серыми крыльями, и переметнулась на ветку пониже. Невероятно, но чувство чего-то родного и чертовски знакомого поселилось в моём сердце. Меня переполняла невероятная радость, счастье, похожее чем-то на сладкое безумие. Мне хотелось закричать, подпрыгнуть высоко-высоко, увидеть весь ночной мир, который так манил, раздирая всю мою плоть.
Вбежав в часовню, я увидел Марию, которая преклонив колени перед большим распятием, молилась. Услышав мои поспешные громкие шаги, она вздрогнула , и испуганно озираясь по сторонам, увидела меня. Невероятно передать тот ужас и смятение, которое отобразилось на её ангельском лице.
-Что...Это вы...Господи...В такой час?- дрожащим голосом лепетала она, комкая длинный рукав своего серого одеяния,- Прошу вас, уходите!
-Нет.- твёрдо ответил я, уверенно приближаясь к Марие,- Я пришёл за тобой.
Она побледнела. Пятясь к распятию, она натолкнулась на алтарь и, чувствуя всю безысходность ситуации, залилась слезами.
-Мой господин...,- плакала она,- Не пугайте же меня...Это дом Господа нашего, не совершайте же того, за что будете потом расплачиваться...
Но я уже обнимал её, покрывая поцелуями её шею... Она вцепилась в меня и попыталась оттолкнуть. Я же ещё страстнее прижал её к себе, заглянул в её бездонные очи, и поцеловал. Острая боль потрясла мою голову. Не отпуская Марию, я прикоснулся к своему затылку и почувствовал что-то горячее и липкое. Мария кое-как вырвалась и я увидел в её руке окровавленную огромную чашу, которой она и ударила меня. Её безумный взгляд метался между мною и чашой. Её посиневшие губы дрожали, глаза, обрамлённые темноватыми кругами, как-то по-страшному ввалились.
-Вы будете прокляты!- донеслось до меня,- Гореть вам в геене огненной!
Исподлобья взглянув на возлюбленную, я покачал головой:
-Да. Я, верно, уже проклят Небесами, раз довелось жить с таким чертовским желанием предать всё то, что люди привыкли называть «святым»... ,- я звучно рассмеялся,- А мне это нравиться! Если грех так приятен и сладок, так почему же не расплатиться своей душой и вкусить его?Или жить пресной жизнью,стараясь быть хорошим, а потом, всё же, мучаться мыслью,которая подобна червю, будет грызть сердце, в вечном вопросе- а стоило ли?
Девушка опустила глаза и, упав на колени, начала умолять меня отпустить её. Но я медленно поднял её, и посадил на алтарь. Я старался быть нежным, растягивая каждый миг. Она уже не сопротивлялась, понимая что это бесполезно. Её тело, такое жаркое и гладкое, было в моих обьятиях, когда острое чувство чего-то горячего и потрясающего, поглотило моё тело. Она откинула голову, закатила глаза ,и я издал крик. Мутнеющим взглядом окинув храм,я увидел огромное распятие и грустное строгое лицо распятого Спасителя...

Я проснулся от того, что что-то горячее и неприятное жгло мне щеку. Я недовольно что-то пробормотал, отмахнулся и, открыв глаза-зажмурился. Яркий солнечный луч настойчиво пытался разбудить меня, досадливо играя на моих нервах.Потом до меня начали доноситься громкие голоса. Я увидел залитую солнечным светом часовню, людей, тревожно озирающихся по сторонам. Свернувшись калачиком, я лежал у алтаря. Марии рядом не было.
С трудом приподнявшись, я почувствовал тупую ноющую головную боль.
-Где он? Где Максим?- услышал я громкий взволнованный голос отца.
Он подбежал ко мне и... неожиданно обнял.
-Боже, сын!- шептал он,- То что случилось- большая трагедия... Но жизнь продолжается... Давай же, скорее покинем дом Господа нашего, и поедим к королю! Ему, как никогда, нужна наша поддержка...
Непонимая что произошло, я отправился к отцу. Только сейчас, когда мой рассудок начал проясняться, я заметил , что люди, встречающие нас на пути, были как один одеты в траурные тёмные одежды.
-Это такое горе...Боже... Бедная Александра... Бедный мой сын... Ты должен это пережить, ты должен быть сильным!- словно молитву, всё время повторял отец.
Громкий плач потрясал замок. Там, в огромном зале, посреди, в гробу лежала Александра. Облачённая в своё прелестное свадебное платье, которое ей специально шили заранее, она, всё же выглядела, ужасно. И даже нежнейший венок из белоснежных цветов, не смог утаить заострившиеся огрубевшие черты лица мёртвой. Ярко красные пятна проступили у неё на лбу и щеках, у уголков рта и носа, появились мелкие, незаметные мошки. От увиденного я передёрнулся. Смерть унесла не только душу самой принцессы, она жестоко поиздевалась над её былой красотой.
Король, словно статуя, стоял у гроба, не отпуская руки единственной дочери. Казалось, ему было невдомёк, что его дочери уже не вернёшь. Он молчал. И даже ни единной чёрточкой своего величественного лица, он не давал понять как же ему плохо.
Я подошёл к королю, и упал ему в ноги. Нет, я не чувствовал ни капли сожаления или боли, просто то был король и таковы были обычаи...
-Ты видел её... Господи... Зачем же она так поступила?- тихо спросил он.
Я не знал что ответить...
-Бедный Максим...Представляю, каково тебе было увидеть свою невесту в день вашего обручения!
Я удивлённо поднял глаза. Неужели король всё знал?
-Видно она не хотела этого замужества... А может просто не была готова... А может...,- король посмотрел на меня, и я увидел, как в его глазах читается невыносимая душевная боль,- А может ты её обидел?
-Нет.- твёрдо ответил я, - Как я мог её обидеть? Мы же с ней выросли вместе...
Ложь, кажется , успокоила отцовское сердце.
-Бедная моя девочка...- прошептал король,- Максим, я знаю, что вы её увидели первым... Когда она...Повесилась... Прямо перед твои окном...Какое несчастье... Какое потрясение!
-Это было ужасно...,- вторил я королю,- Я не знаю, как ещё не лишился рассудка...
Я начал понимать, такое внимание к своей персоне... Неужели обстоятельства так удачно сложились, что я «вышел сухим из воды»? В душе меня начал раздирать смех. Значит Александра, после того, как я отверг её и ушёл, повесилась? А король и мой отец, найдя меня в часовне, решили, что там я пытался найти утешение и пережить внезапную гибель невесты? Да уж... Как же иначе могли они подумать о своём обожаемом и неповторимом Максиме, который вырос у них на глазах? Поистине, я был проклят Небесами, и соискал поддержку Тёмных сил...
***
Спустя некоторе время, когда страна едва оправилась от великой трагедии смерти единственной дочери короля, народ начал осторожно задаваться вопросом о преемнике короля. Естественно, им все считали меня. Король же, за короткое время, как-то состарился, обмяк- ослабел не столько физически, но и морально. Его голос ,такой твёрдый и величественный, теперь походил на речь унылого уставшего старика, который каждую минуту молил у Бога желаемого успокоения...Мой отец, преданный и честный, всё время был рядом с королём, и кажется совсем забыл обо мне. А мне было это на руку- ударяясь из одной крайности в другую, я жил в своё удовольствия, в согласии со своими желаниями и амбициями.
Теперь, я был почти счастлив, мне было всё равно, что и как думают и чувствуют окружающие меня люди. Главное, чтобы мне было хорошо, а остальное пусть горит огнём и летит к чертям! Но мне, такому избалованному и пресытившемуся всеми мирскими благами и удовольствиями, всё же, не хватало Её. Я желал разделить с ней свою жизнь, свой трон, свою страну! И предаваться любви не боясь и не стесняясь никого и ничего...
Но Мария исчезла. Её нигде не было- ни в монастыре, ни в городе... Начинало казатся, что никто не замечал её исчезновения. Будто её и никогда не было! Я перебирал, словно чётки, великое множество, идей, куда могла отправиться девушка и где я смогу её найти. Но где бы я её ни искал, кого бы ни расспрашивал- её нигде не было. И никто не знал о ней. Постепенно мир начал чернеть. Мне нужна была она. Я, словно, попробовал неизвестный наркотик, и теперь вся моя и теперь вся моя сущность требовала его вновь и вновь!
__________________


***
Я проснулся от того, как прохладный ветерок пронёсся по комнате. Широкое окно оказалось приоткрытым, а сквозь развивающуюся занавесь, просматривалась женская фигурка.
-Ты был прав...,- пронеслось ветерком по комнате, - Грех прекрасен...И за всё надо платить...
Я приподнялся с постели и начал с любопытством слушать речи незнакомки.
-И зачем же ты пришёл тогда в пещеру? Зачем убил мою мать?
Вставая с постели, я медленно прошёлся к окну. Откинув занавесь я увидел Её. Облачённая в чёрные одеяния, она смотрела прямо мне в глаза. Я ещё никогда не видел таких глаз- они будто излучали ненависть и презрение. В них я ,будто, прочитал ответы на все свои вопросы.
-Знаешь, я ведь так ненавижу тебя...,- говорила Мария,- Всё что произошло, задумывалось как месть тебе. Было прекрасно наблюдать как мучается твоя плоть, как она жаждет меня... О, это было легко сделать, ведь тайные знания моего древнейшего рода, живут вместе со мной-в моей крови. Я звала тебя, мысленно приказывая твоему телу и сердцу любить и желать меня всё сильнее и сильнее.Ты должен был убить Александру ,стать безумцем и окончить свои бренные деньки где-нибудь в приюте для душевнобольных, под опекой своего глупенького папеньки... Но ты оказался достойным противником... Не скрою, там, в часовне, я тоже предавалась неземному удовольствию...,- она тихонько рассмеялась,- Вернее четровски приятному чувству, которое вряд ли можно назвать »неземным»...
-Ну и что, Мария?- улыбнулся я,- Ты добилась своего? Мне было хорошо, я вовсе не мучался угрызениями совести, и уж точно не собирался сходить с ума... Я искал тебя, и я знал что найду. Я- порождение твоего же желания. А может я твоя ошибка?
Мария закусила губку и исподлобья посмотрела на меня.
-Ненависть-это такое же обжигающее чувсво, что и любовь...,- прошептала она,- Порой оно намного ярче и острее... Да... Ты прав... Ненавидеть тебя- доставляет мне огромное удовольствие... И я хочу чтобы оно продолжалось вечно...
Мария посмотрела на чёрное звёздное небо и взяв меня за руку, предложила:
-Пойдём со мной, Максим. Всё кончено. И всё начинается. Мы созданны друг для друга... Наша судьба идти вместе сквозь дни, года, столетия... Мы будем играть чувствами друг друга, будем мучать и наслаждаться страданиями...
***
Это был мой выбор. Уйти вместе с ней. Теперь я, дурачась и веселясь, предавался безумию , в числе тех «нелюдей», от которых я, когда-то считал, что спас Марию. Мы жили, ненавидя и любя друг-друга одновременно. Играя с людьми, мы порою совершали, на взгляд любого смертного, ужаснейшие поступки. Но разве можно нас осуждать? Смешно, но здесь вспоминаются слова из такой обожаемой всеми людьми, библии –не суди, да не судим будешь...»
Арина отбросила пухленькую старую тетрадку. Что это? Неужели её новоявленный жених, вдруг обнаружил в себе талант писателя? Такая жестокость, казалось не присуща Максиму.
А что, собственно, она о нём знала?Он был новеньким на их факультете по психологии. Едва появившись, он тут же вскружил головы почти всей женской половине их курса. Невероятно красивый, умный, галантный, он ярко выделялся на тусклом фоне местной молодёжи... И даже ей, девушке, ставящей карьеру на самое первое место, он сумел доказать свою неповторимость и индивидуальность. Он был интереснейшим собеседником, умеющим изящно манипулировать всеми теми знаниями, которыми он владел, в зависимости от ситуации и темы разговора...
Арина услышала лёгкий шорох. Она подняла глаза и увидела его. Он весело улыбался, держа за руку коротко остриженную блондинку, облачённую в обтягивающие тёмно-синие джинсы. На обнажённом пупке поблёскивало колечко с явно натуральным камешком. Небольшую, девичью грудь стягивала тоненькая ярко розовая маечка. Девушка нежно прижималась к Максиму... А он, весело подмигнув, громко рассмеялся бывшей невесте....