Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Здесь вы можете выложить опубликовать свои статьи, сочинения, научные концепции, теории и поделится мнением с другими авторами

Аватара пользователя
Участник
Сообщения: 373
Зарегистрирован: 08 май 2013, 20:28
Репутация: 114
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Сирка » 18 июл 2017, 15:00

Alone_Wolf_NRR
Ну слава Богу, а мы то с Фланшитой подумали не пойми что...

Ха! Так вот теперь кто меня будет консультировать по здоровью! Только чур, чтоб все понятно и ясно!
В какой сфере работаешь то?
Да и как тебе на "старости лет" как ты говоришь занесло? Обычно учатся медицине с молодости.
Какие то несостыковочки, дорогуша!.....
Живу в настоящем!

Аватара пользователя
Старожил
Сообщения: 2237
Зарегистрирован: 05 янв 2014, 07:36
Репутация: 1420
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Alone_Wolf_NRR » 18 июл 2017, 15:13

Сирка писал(а): В какой сфере работаешь то?
Вобще очень специфичной конечно. Дерматовенерология. Кожвен в общем...
Хотя я в принципе не медик, но и в медицине тоже иногда пригождаются хорошие админы. Опять же опыт копания внутрях всякого лабораторного оборудования.
Сирка писал(а): Да и как тебе на "старости лет" как ты говоришь занесло?
Да вот так - как всегда шальной несущей(сам в шоке!). Сдавал RW на права, "случайно" оставил резюме... Случайно прижился...
Сирка писал(а): Обычно учатся медицине с молодости.
Ну вобще конечно по хорошему ей ещё задолго до рождения учатся. Причём диплома интерна можно при этом и никогда не иметь. Бывают (так к теме) в русских полесьях такие бабульки (в домишках на самом краю деревни или чаще - чуть поодаль от края), которые любому именитому дохтуру дадут сто очков форы и ни единого шанса.
[Гифка не отображается под санкциями ВАОН!]
Изображение
Нищим духом обнищать - лишь дело времени. Потому что материализованное желание на физику проваливается оч-чень быстро...(с)

Аватара пользователя
Посетитель
Сообщения: 136
Зарегистрирован: 05 апр 2017, 00:03
Репутация: 60
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Фланшита » 18 июл 2017, 15:24

А я то уже подумала что хоть одну точку соприкосновения нашла, когда увидела такое понятие как телекоммуникации и Волк :smile:
Опять промах.
Изображение

Аватара пользователя
Участник
Сообщения: 373
Зарегистрирован: 08 май 2013, 20:28
Репутация: 114
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Сирка » 18 июл 2017, 20:44

Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - 130911_1.jpg
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - 130911_1.jpg (145.84 КБ) 991 просмотр
Марина Суржевская, Тропами вереска
(Те, кто собирается читать эту книгу, не читайте эту часть, это уже ближе к концу).




– Не отставай, Вересенья. Срединная ночь наступила, всякое может случиться! Зло в полях притаилось, меня сталь туда зовет.
Мы выбежали за ворота и помчались по кромке поля к излучине реки, туда, откуда неслись голоса и пение. В освещенный костром круг ворвались, запыхавшись, и принялись озираться, оглядываться. Но какое там! Кажется, здесь собрались все дворовые! Костер пылал, разбрасывая оранжевые всполохи, гудели рожки и звенели бубны, тренькали балалайки и лились песни. Вокруг нас запестрел хоровод, взлетели в небо цветные ленты, завертелись красные юбки. От запаха цветов и трав кружилась голова, от голосов звенело в ушах. Кто-то сдернул с моей головы черный платок, распустил порыжевшие косы. Я и пискнуть не успела!
– Вересенья, идем плясать! – со смехом потянули меня в круг девчонки. – А венок, венок забыла! Негоже в срединную ночь без венка ходить! Вдруг озерный дух тебя за водяницу примет да на дно утащит!
Ильмира тоже окружала хохочущая стайка веселых девушек, даже на его хмурое лицо внимания не обратили. Потянули к костру, хохоча и приплясывая. На мою голову чьи-то руки надели венок, и я сдула со лба свисающий василек. Велену я пока не видела, а на мои вопросы хмельные и разгулявшиеся девушки лишь смеялись. Ильмир отбился от веселушек и бросился ко мне.
– Идем к лесу, – схватил он меня за руку.
Но пройти нам не дали.
– Кто хочет цвет срединной ночи найти, тот должен у огня очиститься! – захохотали парни. Румяная до багрянца Белава выплыла из круговерти людской и с хихиканьем подошла ближе.
– Вяжите им руки! – закричала она.
Юная девчонка-поломойка шустро накинула нам на ладони красную ленту, затянула узел. Я растерянно посмотрела на нее.
– Да вы что…
Но Ильмир лишь крепче мою ладонь сжал.
– Взвейся огонь, опали жаром, очисти души, повенчай с суженым! – затянули песню девушки, закружили снова хороводом. Хмельные парни захлопали в ладоши, затопали:
– Прыгайте, прыгайте!
На другой стороне костра хохотали те, кто уже перелетел костер, плясали босиком на нагретой солнцем и жаром земле. Все звонче пела свирель, все яростнее гудело пламя костра. Кто-то подбросил к дровам сухие травы, и в воздухе горько запахло полынью и сладкой медуницей. Голова и без хмеля закружилась, смеющиеся лица сливались и множились.
– Прыгайте, прыгайте! Вейся венок, гори огонь…
Ильмир посмотрел на меня, переплел свои пальцы с моими.
– Прыгнешь со мной?
Я лишь кивнула. Разбежались мы и взлетели над костром, словно две птицы. На какой-то бесконечный миг показалось, что зависли мы над пламенем, и оно лизнуло мои босые ноги. Чудилось, что упадем прямо в тлеющие угли, в россыпь красных всполохов и желтых искр, загоримся свечками. Дыхание закончилось, а сердце затрепыхалось птицей от испуга и странного счастья. Но уже через миг ноги коснулись мягкой земли, а костер остался за спиной. Снова загудел рожок да раздался хохот – кто-то готовился прыгнуть вслед за нами. Я опустила взгляд на наши руки. Пальцы переплетены, и рука служителя держит крепко. Он улыбнулся, в синих глазах тоже плясало пламя ночного костра. И только хотел сказать что-то, как повеяло могильным холодом, и оборвалась веселая песня. Кто-то вскрикнул, а Ильмир развернулся, закрывая меня.
– Что же ты, супруга венчанная, с другим через костер прыгаешь? – раздался из темноты голос. Знакомый настолько, что я вздрогнула. Он стоял за полосой света, словно и огонь не хотел освещать того, кто пришел из-за грани. Я сжалась, обхватила себя руками.
– Князь! – вскрикнула испуганно Белава. – Мертвый князь пришел!
И заголосила белугой, запричитала. Люди, еще минуту назад певшие песни, замолкли испуганно, сбились в кучку. И вмиг тихо стало, лишь головешки в огне трещали да травы.
Черная тень шагнула ближе. Как есть – князь, супруг мой проклятый. В шапке собольей, в шубе распахнутой. А под мехами лицо неживое – восковое, оплывшее. Такое у мертвецов бывает на третий день, перед погребением. Даже черные глаза затянуты мутной белесой пленкой.
– Нежить! Упырь! – заверещала девчонка-поломойка. Толпа отхлынула в сторону, но пока не побежала, расхрабренная хмелем. Да и привыкли все, что в срединную ночь разное случается, порой и покойники к живым приходят. Но пока горят яркие костры да вертится колесо на шесте, ни один дух не властен над людьми. Правда, тот, кто стоял на грани тьмы и света, духом не был, только люди о том не знали. А я вот чуяла. Тлела в нем жизнь, противоестественная и ворованная, но горела. Мое проклятие в свое время превратило князя в живого мертвеца.
– Зачем явился, князь? Убирайся в могилу! – выкрикнул кто-то из толпы.
– За супругой пришел. – Он улыбнулся, обнажив гнилые зубы. – Устал ждать ее, восемь лет жду, а она вот и не думает наведаться. Еще и жениха себе присмотрела, да не своего, чужого прибрать решила. Меня прокляла, ведьма, еще и счастье княжны разрушить хочешь?
Я побледнела, сжала ладони в кулаки. А народ шарахнулся испуганно, услыхав о проклятии. И зашептались люди, вспоминая те давние события и то, как слег князь в одночасье, в один день…
– Проклятие… Точно проклятие! Не может здоровый мужик за час в труп превратиться… А я говорила, говорила…
Я вскинула голову и расправила плечи, в упор глядя на темную фигуру.
– Ты свое наказание за дело получил! За издевательства надо мной и сестренкой, за честь поруганную! А я свой долг сполна отдала, так что убирайся лучше подобру, князь!
– Так кто супруга-то? – всплеснула пухлыми руками непонятливая Белава. – Жена князя, говорят, злой ведьмой была, а это ж Вересенья наша! Княжны экономка! При чем здесь она?
И замолчала, во все глаза на меня уставившись. И все смотрели, да так, что мне попятиться захотелось. Но я лишь голову выше подняла.
– Так она же ведьма и есть! Гляньте, как красоту на лик навела! Пришла к нам серой мышью, а сейчас смотрите – красавица! – ахнула длинноносая девушка из вышивальщиц. – Колдовка проклятая!
– Супружника своего в могилу, а сама по чужим женихам…
– Развратница…
– Камнями бы ее…
Я лишь вздохнула горько да отвернулась. Князь улыбался торжествующе, а на Ильмира я боялась глаза поднять. Лишь повела ладонью, снимая ленту, что наши руки связывала, и отступила. Но служитель смотрел на моего супружника.
– Где дети, нежить? Куда ты их спрятал? Твоих это рук дело?
Князь захохотал.
– Глупый служитель, все надеешься очистить свет от скверны? А дальше своего носа и не видишь. Вот же, проклятая ведьма рядом стоит, что ж ты медлишь? Взгляни на нее: косы распустила, платье расстегнула, на щеках румянец! Тебя, дурака, заманивает! А детей она сама и сожрала, чтобы красоту свою напитать молодой силой.
– Неправда! – отшатнулась я. Толпа снова забурлила. Теперь на меня смотрели с ужасом и отвращением, а на темную фигуру князя почти с жалостью. И на Ильмира с насмешкой. И эти взгляды меня сильнее всего ранили, хоть служитель и бровью не повел.
– Зачем же мне врать? – оскалился князь. – Я из-за грани пришел, чтобы правду рассказать, глаза людям открыть. Нет сил на творимое зло смотреть. Мне не верите – своих пращуров послушайте!
За его спиной появились смутные тени. Неясные и расплывчатые, они стояли за гранью тьмы, не ступая на освещенный круг.
– Батюшка! – тоненько взвизгнула длинноносая, спешно осеняя голову священным полусолнцем. – Ты ж помер!
– Помер, доченька, – глухо отозвалась одна тень. – Уж десяток годков как сгинул. Да негоже тебе возле ведьмы жить, предупредить пришел! Душа за тебя и за гранью болит!
Люди заволновались, подались вперед, вглядываясь во тьму. И со всех сторон понеслись выкрики и шепотки, испуганные и изумленные.
– Матушка, родненькая…
– Аганька, сестричка, неужто ты?
– Свояк, и ты здесь? Все пришли!
Тени отзывались на имена, но не двигались, лишь на меня указывали:
– Ведьма, ведьма! Предупредить пришли… уберечь!
– Стойте! – рявкнул Ильмир, когда кто-то из людей за круг света полез. Повел горящим синими искрами клинком. – А ну назад! Морок это все!
– Почему же морок, служитель? – усмехнулся князь. – И к тебе гости пришли.
Из-за теней выступили три фигуры: один седовласый старик в рясе, второй парень – одногодка Ильмира, а третий совсем недолеток, не старше Таира.
– Своим братьям по Обители поверишь, служитель? – сверкнул мутными глазами князь. – Они-то врать не приучены! Расскажите, кто ваш дом дотла ведьминским огнем спалил, желая покуражиться да крики умирающих послушать? Кто это был? Кто хотел извести всех служителей, чтобы свои ведьминские дела без помех творить?
Три руки указали на меня.
– Это неправда! – Я попятилась. – Я даже не знаю, где ваша Обитель находилась! Я ничего об этом не знаю!
– Ведьма, ведьма! Во всем виновата ведьма!
– Она супруга прокляла!
– Она на детей наших болезни насылает!
– Она в полях с демоном тешится, чтобы зерно пустым уродилось! У коровы молоко ворует, у девок – красоту, у мужей – силу… Ведьма!
Князь захохотал, глядя, как сжимают люди кулаки. У иных уже и вилы в руках появились. Тени уже стояли по всей границе небольшого круга света, и холода все больше становилось. Двери открывались, двери за грань, но ничего я поделать не могла. На свету злобились люди, во тьме поджидала нежить.
– Бей ведьму! – выкрикнул патлатый мужичок, и чья-то рука кинула первый камень. Я зажмурилась, но булыжник ударил в грудь не меня – Ильмира, что закрыл собой. И тут же рядом встала Белава. Ее полное лицо побагровело и пылало таким гневом, что люди попятились, отхлынули.
– Дурные вы, люди! – выкрикнула она, уперев в крутые бедра руки. – Нашли виноватую! Да Вересенья меня от ожогов спасла и скольким из вас помогла тихонько, ничего в ответ не прося! – Она грозно глянула на патлатого, и тот смутился. – Не тебе ли, Ярик, травок заварила, чтобы грудной кашель прогнать, что много лет тебя изводил? А ты, Нюрка? Коза неблагодарная! Забыла, как после настоя Вересеньи лицом похорошела, вся короста, как шелуха, слезла? Ты, Агафья, и вовсе свечки должна за здравие Вересеньи каждый день ставить – дитятко твое она спасла! Эх вы… А если она супружница нашего князя, так и подавно! Знаю я, как господин с молодой женой обходился! Плетью бил да измывался, вот и все обхождение! Юная жена его вся в шрамах была, хоть и скрывала это! А князь еще и на девок малолетних поглядывал, да такого и проклясть не грех! Я б еще и скалкой отходила, чтобы наверняка! Забыли о княжьих бесчинствах? Так я напомню!
Ильмир рядом издал какой-то рычащий да яростный звук и дернулся в сторону тьмы. Но сдержался, замер.
– Так духи же говорят…
– Что говорят?!
Под гневным взглядом кухарки народ притих. А потом те, кого она назвала, тихонько к нам подошли и встали против толпы. И другие потянулись, те, кому я помогла за это время. И те, кто нашептывания теней не послушал. Я растерянно выглянула из-за спины Ильмира.
– Нет здесь духов, – бросил служитель. – Нежить одна. Та, что облик ваших родных приняла. Не верите – задайте вопрос, тот, ответ на который лишь ваш пращур знать может. – На поляне повисла тишина, и он повернулся ко тьме. – Что ж, сам задам. Если ты и правда мой наставник, то знаешь, почему меня в день пожара с вами не было. Куда ты меня отпустил, скажи?
Седовласый служитель покачал досадливо головой, негодуя.
– Неужели хочешь, чтобы я при всех рассказал?
– Мне скрывать нечего.
– Как же нечего? Пока мы заживо в Обители горели, ты по девкам шлялся! – зло выкрикнула тень наставника. Люди ахнули, отпрянули.
– К родителям на могилу я ходил, – спокойно отозвался Ильмир. – И мой наставник об этом знал. Только ты, нежить, лишь ядом брызгать способен, от тех, кого я любил, в тебе ничего нет. Так что убирайтесь обратно во тьму, демонские прислужники!
Тени зашевелились, задвигались, блеснули во тьме красные глаза, мелькнули хвосты и рогатые головы.
– Ой, мамочка… – прошептала девчонка-поломойка. – И верно, нежить! Помоги нам светлый Атис!
– Умный ты, Ильмир, слишком. Но дурак, что не на ту сторону встал, – пропел нежный голос из тьмы. И возле князя встала тонкая фигурка.
– Велена? – служитель побледнел. – Что ты делаешь? Зачем ты держала в подвале детей? Я узнал запах… Отвечай!
– Так и не понял?! – нежно рассмеялась княжна, а потом подняла ладони. Широкие рукава богатого платья упали до локтей, обнажая тонкие руки, и вокруг них заклубился черный дым. Я догадалась за миг до Ильмира, да и он понял, схватился за клинок. Ведьма. Самая настоящая черная ведьма! Так вот почему в поместье нет ее портретов! И в округе ни одной ведающей, слишком сильна и черна Велена, чужую силу забирает! Я выхватила из-за пояса нож, но Велена уже выкрикнула заклинание, и на костер обрушился поток воды. Пламя зашипело, угасая, и вокруг нас разлилась темнота. Миг висела ужасающая тишина, а потом тьма разорвалась криками людей и воем нежити. Костры срединной ночи оберегают живых, отгоняют зло, потому издавна люди и встречают у них рассвет. А те, кто отважится уйти в лес, на поиски цвета папоротника, потом рассказывают небылицы о водяницах, что танцуют на реке, об огнях, заманивающих в чащу, о духах, что могут поведать тайное. Но лишь в том случае, если ты вернешься…
Ильмир поднял свой клинок и всадил его в грудь ближайшей темной твари. Люди кричали, кто-то плакал, и я, уже не таясь, тоже подняла ладони и выкрикнула заговор. Пламя костра взметнулось снова, озарило поле, выхватило из тьмы оскаленные морды тварей. Иные еще хранили черты человеческих лиц, и оттого смотреть на них было еще ужаснее. Девки, еще недавно хохочущие, теперь сбились испуганными пичугами, мужики закрыли их спинами, потрясая вилами. Ильмир стоял на границе света и тьмы, его клинок звенел тонко, сиял бело и тьму сокрушал без промаха. Да только был служитель один, а во тьме стояли Велена с князем, тварей рогатых – не счесть, и Шайтас смотрел из каждого.
Княжна вновь вскинула белые руки. Алое пламя озарило ее лицо, расцветило золотые волосы. Еще пригожей сделало.
– Не дури, Ильмир, – заговорила она ласково. – Не противься. Что тебе эти людишки? Пустые они, шкура с требухой да кровью. Что скот в загоне, что эти… Зачем ты их защищаешь? Иди к нам! Сила в тебе великая, а со мной еще мощнее станешь! Как увидела тебя, сразу поняла – наш ты, темный! Я тебя всему научу, все покажу. Тело твое нальется силой, еще тебе неведомой, руки обретут крепость поболее, чем у десятков мужиков, разум очистится. И душа метаться перестанет… – голос Велены, словно лента шелковая – ласковый и скользкий, оплетающий путами. – Темный ты, Ильмир. Признай это и смирись! – Княжна прошла по границе освещенного круга, улыбаясь. Глаза ее сияли, руки сложены умоляюще. Рогатая голова какой-то твари сунулась ближе, да клинок вновь пропел, отделяя башку от тела. Ильмир откинул сапогом упавшую и мигом загнившую тушу. На княжну он не смотрел, занятый бойней, но слова ее наверняка слышал. Все их слышали, они словно хмельной мед были, обволакивали и дурманили: – Думаешь, не знаю, почему ты себя не жалеешь, ведьм ищешь? Знаю, Ильмир, все знаю… Ты в их лице свою тьму победить жаждешь. От себя бежишь. Но нет тебе спасения от темноты, слишком много ее в тебе. И душа твоя черна, Ильмир, как крылья Шайтаса. Бежишь ты по кругу, а колечко-то замкнутое, не убежать. От себя тебе не убежать. Света в тебе нет, Ильмир, так иди к нам, не на той стороне стоишь… Иди к нам!
– Иди к нам! – подхватили хрипло звериные глотки.
– Иди к нам! – отозвался князь.
– Иди к нам… – на все голоса заухала, зашипела, застонала тьма.
Пламя костра вновь начало угасать, клониться к земле. И сколько дров и веточек ни кидали в него перепуганные и плачущие бабы, ярче не разгоралось, словно не могло взметнуться и осветить эту ночь. Я зашептала заговор, да Велена лишь рассмеялась.
– Не старайся, ведунья, нет у тебя силы, чтобы с нами бороться. Твоя сила от земли да света, а здесь их почти не осталось.
Огонь стал еще бледнее, сузился светлый круг, уплотнились тени. И твари подобрались ближе, уже почти вплотную к людям встали. Принюхивались жадно, дышали смрадом из открытых пастей. Но не нападали, подчиняясь приказу князя. Тот стоял во тьме, но смотрел на меня, и взгляд этот я вновь ощущала холодом.
– Иди к нам, Ильмир, – шептала Велена.
– Иди ко мне, супруга венчанная, – звал князь. – Моя ты или забыла? Клятву мне у алтаря дала. Со мной остаться и в горе, и в радости, и на свету, и во тьме… Так что ж ты там стоишь, милая? Вот он я – твой супруг, иди ко мне…
– Иди… – завыла тьма.
– Здесь хорошо… – манила Велена.
– Там хорошо… – прошептал мужик со всклоченной бородой и шагнул в ночь из освещенного круга. Девчонки закричали, да поздно – поглотила мужика тьма. И обернулся он уже с улыбкой, желтоглазый.
– Иди ко мне, любимый, – протянула ладони Велена.
И звала тьма, говорила с людьми голосами их ушедших любимых, обещала покой и радость, силу и богатство. К каждому подход нашла, каждому в душу заглянула. Сулила то, что больше всего человек жаждал, о чем втайне мечтал, чем грезил. Говорила тьма ласково, оттого и страшней втройне…
Я пламя удержать пыталась, знала, что, коли погаснет вновь, ничего от нас не останется. Ильмира клинок тварей отгонял, а люди молчали. И слушали. Внимательно слушали. И сделать я уже ничего не могла, все силы в огонь отдавала, пытаясь их дурные головы спасти.
– Иди к нам… – манила Велена. – Брось свой клинок, Ильмир. Иди… Обещался ведь…
– Нет! – Сильный голос служителя разорвал завораживающий хор. – Не обещал! И все сказал тебе накануне, Велена! Я тебе благодарен был, но не любовь это.
– Откуда тебе знать про любовь? – прошипела княжна, и с лица ее сползла ласковость, обнажая злобу.
– Я знаю. – Ильмир твердо встретил взгляд княжны. Так и стояли они на границе – он еще на свету, она – уже во тьме. – Знаю. И пусть ты права, и черноты во мне много, но любить я не разучился. И бороться с тьмой не перестану, покуда дышу. Потому что есть, ради кого. Всегда было. Даже не зная ее, я к ней шел… – Тьма затихла, вслушиваясь. – Даже не встретив еще – помнил. Я родился, чтобы жить ею, чтобы искать ее, чтобы служить ей. Чтобы любить. Ее свет мне освещает дорогу, ее сила не дает пропасть. Ради нее я пойду хоть на край и дальше шагну…
Тьма шипела и отступала, а костер затрещал, набирая силу. Служитель повернул голову и посмотрел на меня через красные языки пламени.
– Я узнаю ее в любом обличье и прощения буду просить всю жизнь, – негромко сказал он, но слова его каждый услышал – так тихо стало. Замерли мужики, опустив вилы. Затихли бабы, приоткрыв рты. Затаилась тьма, и твари мрака отползли, отступили. А Ильмир шагнул ближе. – А не простит, не захочет со мной быть – стану жить рядом, охраняя, словно пес, ее покой. Стану образ ее в душе беречь, смотреть издалека, боясь потревожить неосторожным взглядом. И сколько бы дней ни минуло – любить не перестану. Потому что это сильнее меня, – он сделал еще шаг ко мне. – И я люблю тебя, Шаисса, ведунья из северного леса. Люблю любую, хоть с бородавкой на носу, хоть с косой серой. Я люблю твою душу – сильную, смелую и благородную, так какая разница, в каком она теле? Любую узнаю, хоть сотню смени…
– Вспомнил… – прошептала я. И в лесу зажглись красные огоньки, загорелся цветок папоротника.
– Разум забыл, – тихо ответил Ильмир. – А душа всегда помнила. – Он шагнул ко мне, и я повернулась, всматриваясь в глаза любимого. Синь бесконечная…
– Вольны ветры, буйны ветры, разгуляйтесь-войте. Эй вы, камни – седые старцы, – ото сна очнитеся! – вдруг тихонько, полушепотом затянула Белава. Начала робко, но с каждым словом, с каждой строчкой – все увереннее. И подхватили девушки, зашептали, заговорили, запели, все громче и громче, все мощнее и ярче, прогоняя тьму, распаляя пламя срединной ночи:
Заплетайте хороводы,
Разжигайте пламя!
Разносите весть благую,
Весть срединную!
Становитесь рядом, сестры,
Становитесь, братья! Наполняйте чаши,
Песню подпевайте!
Славьте солнце ясное,
Славьте радость вашу!
И костер полыхнул так ярко, что опалил стоящих рядом, осветил лес на целую версту, отгоняя тьму. Запели люди, и твари поползли в стороны, не в силах выдержать эту песню, в которой горел свет человеческих душ. Закричала страшно Велена, и с ужасом все увидели, как лик ее изменился, став безобразным и старушечьим. Завыл по-волчьи князь, упал на четвереньки. Его шуба меховая стала шкурой, а сам он – зверем лесным, оскалившимся и диким. Твари тьмы поползли во мрак, спеша укрыться от обжигающего пламени и людской радости.
А Ильмир бросил клинок и заключил меня в объятия.
– Простишь ли ты меня, Шаисса? – прошептал он. – Полюбишь ли? Не жду ответа сейчас, не тороплю, потому что люблю тебя больше жизни…
Наклонил светлую голову, обнял ласково и поцеловал. Губы теплые коснулись моих, и хотела я вздохнуть счастливо. Да не смогла.
Потому что другой поцелуй воспоминанием обжег. Другое тело захотела под ладонями ощутить. И другие глаза увидеть. Алые глаза, не синие…
– Нет! – выдохнула я, испугавшись этого, но только поздно было. Поцелуй демона душу отравить успел, и тянуло меня к нему так, что не было сил противиться. – Нет, – повторила с горечью. Взглянула последний раз в синеву глаз Ильмира. – Найди Лелю и Таира, прошу…
– Шаисса!!!
Но я уже провалилась в Омут.
Живу в настоящем!

Аватара пользователя
Посетитель
Сообщения: 136
Зарегистрирован: 05 апр 2017, 00:03
Репутация: 60
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Фланшита » 18 июл 2017, 21:10

Сирка писал(а): Марина Суржевская, Тропами вереска
(Те, кто собирается читать эту книгу, не читайте эту часть, это уже ближе к концу).
Так интересно.
Кристина, дело в том что я ещё до вашего предупреждения прочитала эту книгу :smile:
Спасибо что дали ссылку.
Мне эта книга очень понравилась и я её прочитала буквально за пару дней. Заметила одну деталь, что мой муж и является тем самым инквизитором, который меня палил на костре.
Последний раз редактировалось Фланшита 19 июл 2017, 07:37, всего редактировалось 1 раз.
Изображение

Аватара пользователя
Участник
Сообщения: 373
Зарегистрирован: 08 май 2013, 20:28
Репутация: 114
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Сирка » 18 июл 2017, 21:25

Фланшита
Фланшита, а вас как зовут? Здорово обращаться по имени! :yes:
Хорошо, что прочитали и вам понравилось!
Тогда может быть порекомендовать из фентези что то еще подобное для вас?

У меня подруга-ведьма, у нее сын с такими задатками - инквизитора.
Но она отстояла свое право на интересы, считает магия - это ее дело!

Мне книга тоже очень понравилась. Прямо струны души задела. Душевная. Да и это сказка о любви, душа просит чистого и светлого! Автор умничка!
Живу в настоящем!

Аватара пользователя
Посетитель
Сообщения: 136
Зарегистрирован: 05 апр 2017, 00:03
Репутация: 60
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Фланшита » 18 июл 2017, 21:36

Сирка
Согласна с вами. @}->--
Меня Алёна родители назвали, а друзья Леной зовут. Муж даже и не буду говорить как называет - не поймёте :smile:
А любовные романы я иногда читаю, особенно если такого содержания. Но фентези уважаю. Вот и Гарри Поттерта прочитала всего запоем и уже ещё одну книжку Роулинг в книжном клубе заказала.
Честно говоря и сказки Волка читаю, но только почему то что ни сказка, то везде он пишет что не его. Так я уже и расстроилась, что видимо не судьба его сказок почитать. Надеюсь что исправится и даст чего-нибудь из своего почитать.
Надеюсь услышит и не будет ссылок больше давать, а прямо тут и выложит своё произведение.
Изображение

Аватара пользователя
Участник
Сообщения: 373
Зарегистрирован: 08 май 2013, 20:28
Репутация: 114
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Сирка » 18 июл 2017, 21:48

Фланшита
Алена, тогда буду называть, как родители, надеюсь вы не против? @}->--
Тогда вот самые лучшие на мой взгляд, и фентези, и про ведьм.

Анджей Сапковский, серия Ведьмак. Это классика фентези. Начинайте читать с начала. По моему первая книга из этой серии - "Последнее желание".
Очень достойная литература, как и говорила, признанная классика. Про классного Ведьмака.

Потом Ольга Громыко, я прочитала два раза серию "Профессия: ведьма". Книга написана с юмором, очень легкая, классная.

Ну и моя любимая сказка из детства, Вильгелм Гауф "Холодное сеодце". Не путать с мультиком одноименным. Это совсем не то.
Также есть у автора рассказ называется "История Альмансора", я думаю будет всем интересна, кто ищет свои корни, кто хочет войти в Род. Хотя это детские сказки, но они будут увлекательны и нужны всем.
Вся эта перечисленная литература, не только фентези и любовная линия, но есть и философия, есть над чем задуматься, поразмышлять.

Еще пожалуй, добавлю, Лисина "Не выходите замуж на спор". Фентези, с легкой эротикой. Это для тех, кто любит погорячее! :smile:
Все можно прочесть на том же сайте.
Живу в настоящем!

Аватара пользователя
Посетитель
Сообщения: 136
Зарегистрирован: 05 апр 2017, 00:03
Репутация: 60
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Фланшита » 18 июл 2017, 21:57

Сирка

Благодарю @}->--
Будет чем заняться в транспорте
И я не против если вы меня так будете называть. :ya za:
Изображение

Аватара пользователя
Участник
Сообщения: 373
Зарегистрирован: 08 май 2013, 20:28
Репутация: 114
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Сирка » 18 июл 2017, 22:00

Фланшита
:kupidon:
Я еще в тему про Род скинула ссылку с рассказом.
Вам книг читать на целый год! Наслаждайтесь!
Живу в настоящем!

Аватара пользователя
Посетитель
Сообщения: 136
Зарегистрирован: 05 апр 2017, 00:03
Репутация: 60
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Фланшита » 18 июл 2017, 22:03

Сирка писал(а): Вам книг читать на целый год! Наслаждайтесь!
Благодарю @}->--
Изображение

Аватара пользователя
Старожил
Сообщения: 2237
Зарегистрирован: 05 янв 2014, 07:36
Репутация: 1420
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Alone_Wolf_NRR » 19 июл 2017, 02:05

Фланшита писал(а): я то уже подумала что хоть одну точку соприкосновения нашла, когда увидела такое понятие как телекоммуникации и Волк
Фланшита, а чем собственно админ занимается, как не обслуживанием своего хозяйства телекоммуникационных сетей? Да и Родовая Поляна как и сам Зачарованный Лес (вот Тамара Витальевна пока не смотрит - крамольную вещь скажу) по сути не что иное, как визуальный интерфейс к одной очень старой и древней сетке ;) Существовавшей ещё задо-олго до появления компов.
Просто я не ограничиваю свои познания сетями на кремний-электронной основе, оттого и знаю нутря явлений, на которых основаны магические воздействия. Потому что классическому хакерству они немного сродни, хоть и "компом" или "Терминалом" тут собственные мозги являются. С которых, по сути, комп то и сплагиатили, если особо дотошно присмотреться.
з.ы. Что-то я сегодня в разбежках, поэтому пишу урывками. И ммм...Алёнушка...Наверное я всё-таки знал...
[Гифка не отображается под санкциями ВАОН!]
Изображение
Нищим духом обнищать - лишь дело времени. Потому что материализованное желание на физику проваливается оч-чень быстро...(с)

Аватара пользователя
Участник
Сообщения: 373
Зарегистрирован: 08 май 2013, 20:28
Репутация: 114
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Сирка » 28 июл 2017, 21:36

Александра Лисина "Не выходите замуж на спор".
Да да, это фентези! Умопомрачительное!
Про суккубу и ее друзей, конечно, есть любовная линия... Магия, юмор. Еще 18+!
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - дддддд.jpg
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - дддддд.jpg (59.21 КБ) 904 просмотра
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - ттт.jpg
– Тогда пусть оно так и будет! – каким-то жутковатым голосом вдруг возвестил Шмуль, превратившись в неопрятный черный сгусток с темно-фиолетовыми крыльями. Ни лица, ни глаз, только рот до ушей с сотней острых зубов, короткий хвост с кисточкой и виднеющиеся снизу козлиные копыта. – Ты сегодня же выйдешь замуж за Темного Князя! Сроку тебе – час. Откажешься – исполняешь желание. А выполнишь и сумеешь вернуться… так и быть, прощу.
Мы все оторопели. Не столько оттого, что в фее наконец проснулась чья-та поганенькая кровь, поймавшая меня на слове, а скорее от полнейшего абсурда происходящего. Мои благословения, даже слабенькие, для темных крайне неполезны. Даже демонам становится некомфортно, если я разозлюсь. Так что придурковатый фей понятия не имел, о чем просит. А главное, не знал, на кого нарвался.
Наверное, это все мухоморовка виновата, раз я не послала его сразу и не забыла все как дурной сон. Но меня вдруг такая злость взяла, что я, взглянув на преобразившегося фея, упрямо вскинула голову и четко произнесла:
– Я, Хельриана Арей Нор Валлара, здесь и сейчас клянусь сегодня же выйти замуж за любого из Темных Князей. И пусть Тьма будет мне свидетелем!
Не ожидавший такой подлянки Шмуль отшатнулся, стремительно возвращаясь в привычный облик, а меня под испуганный крик одногруппников мгновенно окутало плотное черное облако и с устрашающим ревом закинуло прямиком в Преисподнюю.

– Доброй ночи, милый, – промурлыкала я, проведя по подбородку демона мгновенно отросшими и окрасившимися в кроваво-алый цвет ноготками. – Скажи, где твой Князь?
Рогатый, не отрывая от меня затуманенного взгляда, ткнул пальцем куда-то в сторону.
– Хороший мальчик, – прошептала я, наклонившись к самому его уху и заставив жертву шумно сглотнуть. После чего так же медленно отклонилась, подтянула колени к груди, умышленно толкнув тяжело задышавшего демона, и одним гибким движением поднялась на ноги. А затем выпростала из специальных разрезов платья мягкие, похожие на прозрачный шелк крылья (не спрашивайте, с кем согрешила моя прабабка ради улучшения породы) и, стряхнув на изумленно вскинувшихся демонов золотистую пыльцу, величественно взмыла под самый потолок.
– Апчхи! – звучно чихнула моя первая жертва, вдохнув любовную отраву.
– Пчхи! – через секунду поддержала ее вторая.
– А-апчхи! – моментально разнеслось вдоль стола.
– Апчхи! Чхи! Чхи-и-и!
– Апчхи! Да что ж такое… – Кто-то торопливо зажал нос, надеясь спастись, но моя пыльца – оружие массового поражения, воздействующее на жертв как любовный дурман. Правда, для темных она почти безобидна, но я и не собиралась никого совращать. Пусть займут себя на часок, этого вполне достаточно.
Темный Князь нашелся во главе стола; без особого интереса он следил за тем, как я бессовестно травлю его подданных. Единственный светлокожий представитель темного племени, который выделялся среди обычных демонов, как выделяется могучий лев среди стаи гиен.
В Преисподней нелегко добраться до вершины, поэтому каждый Князь всходил на трон в буквальном смысле по трупам своих врагов и сторонников. За долгие столетия он многое пережил, научился видеть людей и нелюдей насквозь и по одному взгляду определял подбирающегося к нему убийцу. Он видел все, что только могла ему предложить насыщенная событиями жизнь. Все испытал, включая разнообразные излишества и нехорошие пристрастия, которые со временем тоже потеряли остроту. А теперь ему было скучно. Неимоверно, безумно, мучительно скучно. Настолько, что даже мое эффектное появление не смогло его расшевелить.
Но мне-то его на женитьбу уговорить нужно. Причем всего за час, пока не прочихаются остальные.
Основная трудность заключалась в том, что у Князя не имелось предпочтений относительно противоположного пола. Всех, кого было можно и нельзя, он за свою жизнь уже перепробовал и давно пресытился. А теперь ему стало без разницы, на кого смотреть и с кем, вероятно, спать. Настолько безразлично, что даже моя природная магия не смогла найти, что ему предложить, и, растерянно отступив, вернула мою внешность к исходному облику.
– Мое почтение, ваше темнейшество! – Я грациозной птицей опустилась прямо перед троном, где со скучающим видом сидел худощавый, длинноволосый, одетый во все черное и крайне хмурый тип неопределенного возраста. – Прошу прощения за столь неожиданный визит, но у меня к вам серьезное деловое предложение.
Он даже не пошевелился.
– Какое?
– Вам случайно жена не нужна? – с очаровательной улыбкой осведомилась я, рассматривая его непроницаемое, но не лишенное своеобразной, какой-то хищной привлекательности лицо. – Жена что надо: неверная, непослушная, нелюбящая и совсем не красивая. Подарок судьбы, одним словом. Возьмете?
– На меня не действуют твои чары, суккуба, – равнодушно сообщил он, глядя куда-то мимо. – Меня не приворожишь.
– Так я и говорю – сугубо деловое предложение. Взаимовыгодный обмен на равноценных условиях.
Князь наконец повернул голову и смерил меня презрительным взглядом.
– И что я получу? Тебя? Думаешь, что сможешь поразить меня в постели?
– А кто говорит про постель? – искренне удивилась я, по-прежнему игнорируя его беспрестанно кашляющее и чихающее окружение. – Там я и без вас прекрасно обойдусь. Давайте меняться: вы мне – брачные браслеты, я вам – избавление от скуки. Вам же скучно, мой Князь? – вкрадчиво поинтересовалась я. – О-очень скучно. А я помогу вам вернуть остроту жизни.
В его глазах мелькнул и пропал ма-а-ахонький огонек.
– А если я тебя убью?
– Будете в своем праве, – без колебаний признала я. – Но тогда вам опять станет скучно. И снова придется ждать, пока кто-то развеет вашу тоску. Разве это разумно?
– У меня было десять жен, суккуба, – безразлично отозвался Князь. – Одна хотела власти, вторая – денег, три других – детей, а остальные – моей смерти. Что нужно от меня тебе?
– Ничего, – бодро отозвалась я, и вот тогда он чуть приподнял брови. – Ничего, кроме самого факта замужества. Даже еды и воды не потребую – я не капризная. Если пожелаете, вы меня больше не увидите, но при этом отсутствие скуки я готова гарантировать надолго.
Князь помолчал, а потом едва заметно нахмурился.
– Зачем тебе это?
Я пожала плечами.
– Обычный спор.
– Кхм… Что?
О, кажется, мне-таки удалось его зацепить.
– Ну да, просто дурацкий спор, который требует от меня выйти за вас замуж.
Он снова помолчал, а потом небрежно махнул изящной кистью, в которой тем не менее чувствовалась огромная сила, и скупо бросил:
– Не интересует.
– Жаль, – не стала настаивать я. – Тогда можно я тут осмотрюсь? Кто знает, вдруг другую жерт… то есть жениха замечу?
И, не дожидаясь ответа, снова поднялась в воздух.
На этот раз, кроме громкого чиха, меня сопровождали и ругательства. Правда, с проклятиями никто баловаться не рискнул, но один из рогатых гостей, которого я на пробу задела крылом, все-таки не выдержал и запустил мне вслед огненный шар. Маленький такой, слабенький, только чтобы прибить зудящего над ухом комара.
И сразу как-то стало веселее. Невесомая пыльца, которая успела наводнить весь зал, моментально вспыхнула и привнесла в унылый серо-черный интерьер долгожданное разнообразие. От прокатившейся по залу взрывной волны бронзовые люстры одновременно качнулись, роняя с зажженных свеч расплавленный воск прямо на головы рыкнувших от неожиданности гостей. А осевшая на их одежде пыльца мгновенно воспламенила ее вплоть до нижнего белья.
В считаные секунды унылое застолье превратилось в шумный и радостный праздник. Кто-то из демонов взревел, ожесточенно сдирая с себя пылающий камзол, кто-то с грохотом выскочил из-за стола, неловко зацепившись за горящую скатерть. С протяжным звоном запрыгали по каменному полу опрокинутые блюда и уставленные деликатесами подносы. Разбились бокалы. Свалились торты. Выплеснулось на чьи-то коленки вино…
Кто-то из числа самых вспыльчивых гостей снова попытался швырнуть в меня сгустком огня, нерационально запалив его посильнее, но ожидаемо промахнулся и зацепил раздраженно озирающегося, наполовину оголившегося соседа. Тому это не понравилось (сгорающие на груди волосы – это, наверное, больно), поэтому незадачливый метатель был тут же превращен в плоский блин и бесформенной грудой осел у противоположной стены. Само собой, пока он туда летел, умудрился по дороге сбить еще кого-то, отбросив на одно из кресел. Там тоже кто-то пострадал и, соответственно, пожелал выразить свое возмущение…
Безусловно, иметь в родне фей – выгодно и полезно. В другое время демоны сохранили бы надменное молчание. Не осмелились бы потревожить покой своего повелителя, однако в присутствии истинного носителя Хаоса градус агрессивности среди присутствующих резко подскочил вверх.
Чтобы оживить начавшееся веселье, я совершила еще пару кругов под потолком, выхватывая взглядом сиротливо разбросанные столовые приборы и тихонько бормоча:
– Благословляю вас, дети мои, на войну…
Попавшие под действие моего коварства вилки тут же превратились в рогатых металлических тараканов, которые с ходу взяли разбег и впились кто куда достал. У ложек раздвоились ручки, превратились в колючие усики и острыми пиками воткнулись в оказавшихся рядом врагов. Ножи с гудением поднялись в воздух, начав охоту на без того заведенных демонов. Ну а я, с умилением следя за их подвигами, летала над всем этим безобразием и раз за разом шептала:
– Благословляю… благословляю… благословляю…
Оружие светлых в темных руках – страшная сила. Снизу снова раздался яростный рев. Кого-то ловко подсекли, кто-то обзавелся неожиданным паразитом, кто-то, споткнувшись, полетел прямиком в костер. И все это – на фоне бушующего в зале торнадо и красивого зарева беспощадно сгорающих картин.
– Какие-то они у вас нервные, ваше темнейшество, – заметила я, приземляясь на спинку черного трона и с любопытством следя за стремительно набирающим силу хаосом. – Вы бы их воспитывали, что ли? А то вон чего творится – сейчас боевые ипостаси из-под контроля выпустят.
Я как сглазила – сразу двое обозлившихся демонов, утратив над собой контроль, обернулись прямо у нас на глазах и немедленно вцепились друг другу в глотки. Чуть дальше еще двое с остервенением били кого-то ногами. А один внезапно заметил меня и, не раздумывая, метнул еще один огненный шар. О том, что он прилетит точнехонько в сидящего рядом со мной повелителя, демон конечно же не подумал. А вот Князю происходящее не понравилось. Заметив несущееся ему в лицо ревущее пламя, он сузил глаза и, погасив его одним щелчком пальцев, неожиданно рявкнул:
– Довольно!
Причем рявкнул так, что меня едва не сбросило с трона.
Прокатившаяся по залу волна силы оказалась настолько мощной, что на демонов это подействовало как ушат холодной волны. Хотя, скорее, целый ледяной водопад. Или смерч. А может, и все сразу. Остервенело сражающихся гостей с легкостью раскидало в разные стороны, затем снова собрало воедино, небрежно скомкало, не считаясь со сломанными конечностями и выбитыми клыками, и смяло в один большой шар. После чего с раздражением выкинуло вон, с грохотом захлопнув напоследок двери.
«Силен, – с уважением подумала я, когда в зале стало тихо, а его темнейшество поднялся и медленно повернулся ко мне. – Так легко избавить кого-то от воздействия моей пыльцы – это надо уметь».
– Ты мне надоела, – глухо уронил Князь, посмотрев на меня, как дракон на вошь.
Ух, мать моя герцогиня! Каким же он будет, если по-настоящему разозлится?
– Вы так могучи, мой Князь! – с придыханием прошептала я, когда он подошел и без церемоний взял меня за глотку. – Вы так великолепны и чудовищны… так многоуважаемы и безнадежно желанны… что я прям щас помру от благоговения перед вашим умением быстро очищать пространство от дураков.
От моего резко изменившегося к концу тирады тона в глазах повелителя, до этого поблескивающих, как поверхность бездонного озера, заклубилась первородная Тьма. Завораживающе медленно она выплыла из его глазниц, окутав его страшноватым ореолом власти. Затем так же медленно стекла по его рукам и холодным языком лизнула мне кожу. Задумчиво покачалась у меня перед лицом, словно змея перед опустевшим гнездом, а потом так же медленно уползла обратно.
Повертев меня так и этак, будто забавную зверушку, повелитель негромко спросил:
– Что ты хотела, суккуба, раз это потребовало избавиться от свидетелей?
Я опустила глаза.
Умен, зараза. Но мне теперь нельзя ошибиться, иначе, если меня не убьет он, буквально через несколько часов это сделает магическая клятва. С Тьмой не шутят, когда клянутся ее именем. И ей не лгут, потому что наказание будет страшным.
– Вы правы, мой Князь, я не все вам сказала, – смиренно просипела я, чувствуя, как сильные пальцы задумчиво перебирают хрящи на моей глотке. – И не все аргументы привела, чтобы получить ваше согласие на брак.
– Что ты скрыла?
– Вот это, мой Князь, – вздохнула я и поспешно зажмурилась, чтобы не ослепнуть.
Чистейший белоснежный свет хлынул из меня в прокопченный зал, заливая его не виданной здесь благодатью. Грудь обожгло. Из глаз едва не брызнули слезы, в живот будто лавы плеснули… Увы, быть носителем Света и Тьмы – тяжкое бремя, и оно не предназначено для слабого человеческого тела. Но я не позволила себе даже всхлипа, когда призывала светлую ипостась. И не пролила ни слезинки, когда моя темная половина скорчилась от боли, заживо сгорая в очищающем огне.
Увы. Маменька сделала большую глупость, когда решила добавить в свою коллекцию трофеев чистокровного ангела. А расплачиваться за ее грехи приходилось мне. Но даже боль от перехода от одной сущности к другой не могла умалить моего восторга от созерцания преобразившихся крыльев – прекрасных, сияющих, словно сотканных из лунного серебра, то самое папочкино наследство, о котором мечтал неспособный к полетам Марти.
Ударившие от меня лучи не пощадили и Князя – темные, особенно высшие, плохо переносят Свет. Однако он ничего не сказал, когда жестокий огонь опалил ему руки. И не поморщился, когда пламя так же быстро изуродовало его красивое лицо.
Повелитель отпустил меня почти сразу, как только понял, что происходит, и благоразумно отступил на пару шагов. Несколько минут, пока шла регенерация, оценивающе меня рассматривал и внимательно изучал. Как только кожа на его лице восстановилась, снова бесстрашно протянул руку, внимательно глядя, как сгорает на ней плоть до самых костей. Опустил ее. Проследил, как в тени плоть нарастает вновь. И только тогда коротко бросил:
– Я согласен.
Полный безумного облегчения вздох не вырвался из моей груди только потому, что я боялась дышать, чтобы не разорвать сгустившуюся тишину собственным криком. Но малу-помалу безумный огонь угас, болезненно яркий свет перестал струиться сквозь мои руки. А льющаяся с крыльев благодать исчезла, позволив недовольно шепчущейся тьме вернуться в давно облюбованные углы.
В тот же миг мои запястья обожгло неимоверным холодом, и на них, нещадно сдавив кожу, с металлическим лязгом защелкнулись тяжелые, матово-черные, связанные толстой цепью браслеты, которые то и дело вспыхивали алыми всполохами рунических знаков и были подозрительно похожи на кандалы. Одновременно такие же, только без цепи, «украшения» защелкнулись на запястьях Князя, и почти сразу где-то грянул гром, подтверждающий заключение сделки. А потом мой новоявленный муж усмехнулся и, развернувшись к выходу, властно бросил:
– Идем!
Пока я стояла, шатаясь под тяжестью оков, и пыталась отделаться от ощущения непоправимой ошибки, какая-то неумолимая сила подхватила меня и буквально потащила вперед. За ним. Сопротивляться ей было невозможно. Попытка остановиться мгновенно пресеклась раскалившимися докрасна браслетами и недвусмысленно намекнула, что за повторное промедление меня накажут еще большей болью.
Я вонзила злой взгляд в спину удаляющегося мужчины, но вынужденно сделала сперва один шаг, затем другой… А когда поняла, что противиться себе дороже, покорно отправилась туда, куда он меня повел.
Запутанные коридоры подземного дворца оказались похожи на каменный лабиринт, поэтому я даже не пыталась запомнить дорогу. Огромная металлическая дверь, перед которой мы остановились, была щедро расписана сценами кровавых боев и выглядела несокрушимой. Открывшаяся за ней комната, убранная в кроваво-красных тонах, и с одной-единственной, но очень широкой кроватью, заставила меня нервно поежиться. А появившаяся на губах Князя первая, но откровенно жуткая, улыбка – инстинктивно вжаться в ближайшую стену.
– Теперь твое место здесь, – указал Князь, наслаждаясь моим неожиданным испугом.
Я похолодела, страстно надеясь, что до исполнения супружеского долга прямо сейчас дело не дойдет. И все-таки вздрогнула, когда в его изучающем взгляде промелькнуло сдержанное, но какое-то мрачное любопытство. После чего ощутила требовательный толчок в спину, послушно зашла внутрь, украдкой озираясь в поисках пил и ножей для расчленения тела. Убедившись, что ничего подобного нет, и поняв, что при желании меня просто сожрут целиком, нерешительно оглянулась. Но вместо Князя увидела только быстро закрывающуюся дверь. А когда она с похоронным звоном захлопнулась, я утерла выступившую на лбу испарину и пробормотала:
– Уф… До чего же опасный был блеф…
Как только стало ясно, что новоявленный муж не вернется, я тут же скинула с себя маску унылой обреченности и, торопливо бухнувшись на колени, обеими руками ухватилась за цепь. Металл оказался магически усиленным и при малейшей попытке его снять превращал жизнь носителя браслета в сущий ад. Он не позволял сбежать. Полностью исключал возможность использования пространственной магии. Не поддавался разрушающим чарам и был предназначен для того, чтобы удерживать жертву в плену у демона вечно.
Но я не собиралась быть жертвой. И оставаться здесь дольше необходимого не планировала. Поэтому прикоснулась к браслетам и, постаравшись до краев наполниться неземной благостью, с чувством произнесла:
– Благословляю меня отпустить!
Благословение – это не магия. Его очень трудно измерить и почти невозможно объяснить. Благословить кого-то означает подарить часть себя, безвозмездно отдать кусочек благодати, которая иногда посещает любую душу. При этом стремление поделиться ею должно быть достаточно сильно, чтобы она смогла воплотиться во что-то реальное, в какое-то действие – страстно ожидаемое, самое нужное именно в этот момент изменение или просто в хорошее настроение, если тебе его отчаянно не хватает.
Для темных рас это умение практически недостижимо – мы слишком жадны, самолюбивы и горды, чтобы распахивать перед кем-то душу. Мы плохо умеем отдавать. Да и принимаем далеко не все. Потому-то для нас искреннее благословение так опасно.
Но бывают и исключения, когда слабенький Свет, прячущийся где-то глубоко во Тьме, спасает от распада душу какой-нибудь полукровки. Забирает на себя обжигающую благодать и позволяет грешнице и дальше ютиться во Тьме. По этой причине благословлять – так, потихоньку, я все-таки могу и даже не болею при этом. Да и на многое другое способна, если, конечно, сумею правильно настроиться.
Под действием благословения демонические браслеты зашипели, словно разъяренные гадюки, а мне пришлось прикусить губу и стиснуть зубы, чтобы не заорать. Проклятые кандалы вместо того, чтобы просто разомкнуться, неохотно плавились, с отвратительным звуком пузырясь на стыках и истончаясь с одной стороны – как раз там, где я прикасалась. Раскалившийся металл обжигал так, что на моей коже вспухали огромные волдыри. Но зато проклятые браслеты все-таки сползали. Нарочито медленно, плавно, словно издеваясь. И оставляя заодно на моей коже глубокие, мерзко воняющие ожоги.
Наконец кандалы с лязгом рухнули на багряно-красный ковер, смотрясь на нем, как сплетенные в брачном танце змеи. А я вытерла невольно выступившие слезы и снова призвала в себя Свет, надеясь, что не откину копыта, когда сделаю то, что задумала. Мстительно прищурилась и, уложив брачные оковы на постель так, чтобы они с цепью приняли форму сердца, оскалилась.
– Теперь тебе скучать точно не придется, муженек!
После чего решительно возложила на собственную голову источающие Свет ладони и торжественно возвестила:
– Благословляю себя вернуться в УННУН!
Живу в настоящем!

Аватара пользователя
Участник
Сообщения: 373
Зарегистрирован: 08 май 2013, 20:28
Репутация: 114
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Сирка » 07 авг 2017, 21:01

Вильгельм Гауф, "История Альмансора".
Одна из моих любимых книжек детства! Самая любимая сказка Гауфа - "Холодное сердце".
Интересная сказка, приятного чтения!



Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - 8486164875_ef6bb778cb.jpg
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - 8486164875_ef6bb778cb.jpg (215.23 КБ) 863 просмотра
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - 8486166983_8ca1e2b32c.jpg
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - 8486166983_8ca1e2b32c.jpg (209.74 КБ) 863 просмотра
Когда невольник кончил, зала огласилась смехом, и юноши тоже смеялись вместе со всеми.
– Должно быть, странные люди эти франки, и, правду говоря, я предпочту жить здесь в Александрии с шейхом и муфтием, чем в Грюнвизеле в обществе пастора, бургомистра и их глупых жен!
– В этом ты прав, – подхватил молодой купец. – Не хотелось бы мне умереть в Франкистане. Франки – грубые, дикие варвары, и для образованного турка или перса жить среди них было бы очень тягостно.
– Об этом вы сейчас кое-что услышите, – пообещал старик. – Насколько я знаю от надсмотрщика над рабами, вон тот красивый юноша расскажет нам много о Франкистане, хотя по рождению он мусульманин, но прожил он там долго.
– Как? Вон тот, что сидит последним в ряду? Поистине, грех шейху отпускать его на волю! Это самый красивый раб во всем краю. Посмотрите, какое у него мужественное лицо, какой смелый взгляд, какая стройная стать.
Шейх мог бы повелеть не назначать его на тяжелую работу. Пусть отгоняет от шейха мух или подает ему трубку. Нести подобную службу – одно удовольствие; а такой невольник поистине украшение для дома. Он тут всего три дня, и шейх уже отпускает его? Это безумие, грех!
– Не осуждайте того, кто мудрей всех в Египте! – с особой выразительностью сказал старик. – Ведь я вам уже говорил, – он отпускает его на волю, думая заслужить тем милость Аллаха. Вы говорите – раб красив и статен, и это правда. Но сын шейха, – да возвратит его пророк в отчий дом! – сын шейха был красивым мальчиком и теперь тоже вырос бы в высокого и статного юношу; что же, по-вашему, шейху следует приберечь деньги и отпустить на волю дешево стоящего скрюченного от старости раба, а самому рассчитывать получить за это обратно сына? Кто хочет что-либо сделать на этом свете, пусть делает это хорошо или не делает вовсе!
– Глядите-ка, шейх не спускает глаз с этого раба. Я уже давно это заметил. Слушая рассказчиков, он часто бросал в ту сторону взгляд и задерживал его на благородных чертах молодого раба, что будет сегодня отпущен на волю. Наверное, ему все-таки жалко отпускать его!
– Не думай так о шейхе! Ты полагаешь, ему жалко тысячи туманов, когда ежедневно он получает втрое больше! – сказал старик. – Верно, взгляд его с горестью покоится на молодом рабе потому, что шейху вспоминается сын, изнывающий на чужбине; он, верно, думает: быть может, там найдется сострадательный человек, который выкупит его и вернет отцу.
– Возможно, вы правы, – ответил молодой купец. – Да будет мне стыдно, что я всегда приписываю людям мелочные и неблагородные помыслы, в то время как вы предпочитаете во всех их деяниях усматривать благие намерения. И все же, как правило, люди плохи; разве вы не пришли к тому же убеждению?
– Именно потому, что я не пришел к такому убеждению, я охотно думаю о людях хорошее, – ответил тот. – Со мной было так же, как с вами. Я жил каждодневными заботами; мне пришлось наслушаться много плохого про людей, самому на себе испытать много дурного, и я начал считать всех людей злыми.
Но я подумал, что Аллах – столь же справедливый, сколь мудрый, – не потерпел бы на нашей прекрасной земле порочного рода человеческого. Я начал размышлять о том, что видел, о том, что пережил, – и что же оказалось? – я помнил только зло, а добро забывал! Я не замечал, когда кто-либо творил дело милосердия, я считал вполне естественным, когда целые семьи вели добродетельную и праведную жизнь. Но всякая весть о злом и дурном западала мне в сердце. Теперь я иными глазами смотрю на окружающее.
Меня радует, когда добрые всходы не так скудны, как я полагал раньше; я меньше замечаю зло, или же оно не так бросается мне в глаза, и я научился любить людей, научился считать их хорошими и за свою долгую жизнь реже ошибался, когда хорошо отзывался о человеке, чем когда считал его скупым, глупым и безбожным.
На этих словах старца прервал подошедший к нему надсмотрщик над рабами.
– Господин мой, александрийский шейх Али-Бану, – сказал он, – с благосклонностью заметил ваше присутствие в зале; он приглашает вас занять место подле него.
Юноши считали старика нищим и потому немало подивились чести, выпавшей ему на долю, и когда он отошел, чтобы занять свое место около шейха, задержали надсмотрщика, и писец спросил:
– Заклинаю тебя бородою пророка, скажи, кто этот старик, с которым ты говорил и которого так почитает наш шейх?
– Как! – воскликнул надсмотрщик и от удивления даже руками всплеснул. – Вы не знаете этого человека?
– Нет, мы не ведаем, кто он.
– Но ведь я не раз видал, как вы беседовали с ним на улице, и шейх, мой господин, тоже это приметил и только недавно еще сказал: «Должно быть, это достойные юноши, раз такой человек почтил их своей беседой».
– Так скажите же, кто это! – в крайнем нетерпении воскликнул молодой купец.
– Полноте, вы потешаетесь надо мной, – ответил надсмотрщик. – В этот покой допускаются только по приглашению, а сегодня старик просил меня узнать у шейха, не соизволит ли шейх разрешить привести сюда несколько юношей, и Али-Бану повелел ему передать, что он может располагать его домом.
– Не оставляйте нас дольше в неведении! Клянусь жизнью, я не знаю, кто этот человек, мы с ним случайно встретились и заговорили.
– В таком случае вы можете почитать себя счастливыми: вы говорили с прославленным ученым мужем, и теперь все присутствующие чтут вас и завидуют вам. Это не кто иной, как Мустафа, ученый дервиш.
– Мустафа, наставник сына нашего шейха, мудрый Мустафа, написавший много ученых книг, побывавший в далеких странствиях во всех частях света? Мы беседовали с Мустафой? И беседовали так, словно он нам равный, без должной почтительности?
Юноши все еще вели разговор о слышанных сказках и о старике, оказавшемся дервишем Мустафой. Они были немало польщены, что такой прославленный старец удостоил их своим вниманием и даже не раз с ними беседовал и спорил. Тут к ним неожиданно подошел надсмотрщик над рабами и пригласил их следовать за собой к шейху, который желал с ними поговорить.
У юношей екнуло сердце. Ни разу еще не говорили они со столь знатным человеком даже наедине, не то что в таком многолюдном обществе. Однако, не желая показаться глупцами, они взяли себя в руки и последовали за надсмотрщиком. Али-Бану восседал на роскошной подушке и кушал шербет. По правую руку от него, на дорогой подушке сидел старик в своей убогой одежде, скрестив на богатом ковре персидской работы ноги в жалких сандалиях, но его благородная голова, его взгляд, полный достоинства и мудрости, свидетельствовали, что его место поистине рядом с таким человеком, как шейх.
Шейх был очень хмур, а старик, казалось, старался утешить и ободрить его. В том, что их позвали пред очи шейха, юноши тоже усмотрели хитрость старика, вероятно, думавшего, что беседа с ними, может быть, разгонит тоску Али-Бану.
– Приветствую вас, о юноши, – сказал шейх, – приветствую вас в доме у Али-Бану. Мой старый друг, что сидит здесь, заслужил мою благодарность, приведя вас сюда; но я немножко сердит на него за то, что он не привел вас ко мне раньше. Который же из вас писец?
– Я, о господин! Рад услужить вам, – сказал молодой писец, скрестив руки на груди и низко кланяясь.
– Итак, вы очень охотно слушаете сказки и охотно читаете книги с прекрасными стихами и изречениями?
Юноша покраснел и ответил:
– О господин! Я не знаю более приятного развлечения и охотно провожу так свой досуг. Это обогащает ум и коротает время. Но у каждого свой вкус, и я, конечно, не осуждаю того, кто…
– Знаю, знаю, – перебил его шейх, смеясь, и подозвал второго.
– А ты кто? – спросил он.
– Господин, я работаю подручным у лекаря и сам уже врачую больных.
– Так, – молвил шейх. – Так вот он, любитель хорошо пожить! Вам бы попировать и повеселиться с добрыми друзьями? Не правда ли, я угадал?
Юноша был пристыжен, он чувствовал, что его выдали и что старик, должно быть, пересказал и его слова. Все же он собрался с духом и ответил:
– О да, господии, я считаю одной из житейских радостей возможность скоротать время с хорошими друзьями. К сожалению, кошелька моего хватает только на то, чтобы предложить друзьям арбузы и другое столь же дешевое угощение; однако это не мешает нам веселиться, и можно себе представить, насколько бы веселее мы были, будь у меня побольше денег.
Смелый ответ пришелся по вкусу шейху, и он не мог удержаться от смеха.
– А который же из вас – купец? – продолжал он расспросы.
Молодой купец ответил:
– Я вижу, о повелитель, что старец, дабы развлечь вас, пересказал вам все наши глупости. Если ему удалось развеселить вас, я рад, что послужил вам утехой. Что же касается музыки и пляски, то, признаюсь, нелегко отыскать другую забаву, которая так же пришлась бы мне по душе. Но не подумайте, о повелитель, что я порицаю вас, ежели вы…
– Довольно, не продолжайте! – молвил шейх, улыбаясь и подняв руку. – Вы хотите сказать: каждому свое. Но там я вижу еще одного. Вы, верно, тот, что стремится к странствиям? Кто вы?
– Я художник, о господин, – ответил юноша, – я расписываю красивыми видами стены покоев или изображаю их на холсте. Поглядеть чужие края – моя заветная мечта, там можно повидать много чудесных местностей и потом воспроизвести их, а как правило – в рисунке виденное всегда выходит красивей, чем то, что выдумал сам.
Шейх смотрел на статных юношей, и взгляд его был строг и угрюм.
– Когда-то у меня тоже был любимый сын, – сказал он, – теперь он был бы того же возраста, что и вы. Вы бы могли быть ему товарищами и спутниками, и все ваши желания удовлетворялись бы сами собой. С одним он читал бы, с другим внимал музыке, с третьим пировал бы и веселился с друзьями, а с художником я отпустил бы его в прекрасные страны и был бы спокоен, что он возвратится домой. Но Аллах судил иначе, – я подчиняюсь его воле и не ропщу. И все же в моей власти исполнить ваши желания, чтобы вы с радостным сердцем покинули дом Али-Бану. Вы, мой ученый друг, – продолжал он, обращаясь к писцу, – отныне будете жить у меня и ведать моими книгами. Вы можете, ежели захотите, приобретать все, что сочтете стоящим; единственной вашей обязанностью будет рассказывать мне то интересное, что вы вычитаете в книгах. Вы же, любитель веселых пиров с друзьями, будете ведать в моем доме увеселениями. Сам я, правда, живу уединенно и безрадостно, но мой долг и сан требуют, чтобы время от времени я созывал многочисленных гостей. Вы будете распоряжаться всем вместо меня и, когда захотите, приглашать своих друзей и, само собой, угощать их кой-чем получше арбузов. Купца я, правда, не могу отвлекать от его дела, приносящего ему деньги и почет; но каждый вечер, молодой мой друг, в вашем полном распоряжении будут мои танцовщики, певцы и музыканты. Наслаждайтесь игрою и танцами всласть. А вы, – обратился он к художнику, – должны повидать чужие края, дабы опыт придал остроту вашему зрению. Мой казначей выдаст вам для первого странствия, к которому можете приступить завтра же, тысячу золотых, двух лошадей и раба. Отправляйтесь, куда влечет вас сердце, и зарисуйте для меня то прекрасное, что увидите.
Юноши не могли опомниться от изумления, онемели от радости и благодарности. Они хотели облобызать пол у ног великодушного шейха, но он не допустил этого.
– Благодарите не меня, – сказал он, – а мудрого мужа, мне о вас поведавшего. Знакомством с четырьмя такими веселыми юношами, как вы, он меня тоже порадовал.
Но и дервиш Мустафа отклонил благодарность юношей.
– Вот видите, – сказал он, – никогда нельзя судить слишком поспешно: разве я преувеличивал, говоря о благородстве шейха?
– Послушаем последнего раба, из тех, что я отпускаю сегодня на волю, – прервал Али-Бану, и юноши направились на свои места.
Теперь встал тот молодой невольник, что привлек всеобщее внимание ростом, красотой и мужественным взглядом; он поклонился шейху и звучным голосом начал так:


История Альмансора
О господин! Те, что говорили передо мной, рассказали диковинные истории, слышанные ими в чужих краях; к стыду своему, должен сознаться, что не могу рассказать ничего достойного вашего внимания. Но ежели вам не покажется скучным, я поведаю о чудесной судьбе одного моего друга.
На том корабле алжирских пиратов, откуда вызволила меня ваша щедрость, находился юноша моего возраста, как мне казалось, рожденный не для невольничьей одежды, которую он носил. Остальные несчастные на нашем корабле были либо людьми грубыми, водить компанию с которыми мне не хотелось, либо чужеземцами, языка которых я не понимал; поэтому, когда выпадала свободная минутка, я охотно проводил ее с тем юношей. Звали его Альмансор, и, судя по выговору, он был родом из Египта. Мы услаждали себя беседами, и вот однажды напали на мысль поведать друг другу свою судьбу, и история моего товарища по несчастью оказалась гораздо интересней моей.
Отец Альмансора был знатным вельможей и жил в Египте, в городе, которого он мне не назвал. Дни детства Альмансор провел в довольстве и радости, окруженный вниманием и всей земной роскошью. Но изнежен он не был и рано воспитал свой ум, отец его, человек мудрый, наставлял его в добродетели, а учителем его был знаменитый ученый, преподававший ему все, что необходимо знать юноше. Альмансору шел десятый год, когда из-за моря пришли франки и напали на его народ.
Отец мальчика, верно, чем-то не угодил им, потому что однажды, когда он собирался на утреннюю молитву, пришли франки и сначала потребовали у него в залог его преданности франкскому народу жену, а когда он не захотел отпустить ее, силой увели к себе в лагерь его сына.
Во время рассказа молодого невольника шейх прикрыл лицо, а по зале пробежал ропот недовольства. «Как смеет, – восклицали друзья шейха, – как смеет этот юнец говорить столь необдуманно и своими рассказами не врачевать, а растравлять рану Али-Бану, как смеет он не уменьшать, а увеличивать его скорбь?» Надсмотрщик над рабами тоже разгневался на дерзкого юношу и велел ему умолкнуть. Но молодой невольник с удивлением спросил шейха: неужели он мог вызвать его недовольство своим рассказом?
При этих словах шейх выпрямился и молвил:
– Успокойтесь, друзья, как может этот юноша знать о моей горькой доле, ведь под этой кровлей он провел всего три дня! Разве при тех ужасах, что чинили франки, разве та же судьба, как моя, не могла постигнуть и другого, разве сам Альмансор не мог быть… но рассказывай дальше, милый юноша!
Молодой невольник поклонился и продолжал:
– Итак, юного Альмансора отвели в лагерь к франкам. В общем, жилось ему там неплохо, один из военачальников позвал его к себе в палатку и забавлялся его ответами, которые ему переводил толмач; он позаботился, чтоб Альмансор не терпел недостатка в одежде и пище, но тоска по отцу с матерью снедала Альмансора. Он проплакал много дней, однако слезы его не тронули франков. Затем франки снялись с лагеря, и Альмансор думал, что теперь ему будет позволено вернуться домой, но не тут-то было: войска передвигались, воевали с мамелюками, а Альмансора таскали повсюду за собой. Когда же он молил полководцев и военачальников отпустить его домой, они не соглашались и говорили, что он взят в залог верности его отца. И так он много дней провел с ними в походе.
Но вдруг по войскам прокатилось волнение, не ускользнувшее от мальчика; всюду толковали о свертывании, о возвращении домой, о посадке на корабли, и Альмансор был вне себя от радости, ведь теперь, когда франки возвращались к себе на родину, теперь-то отпустят и его. Войско с обозом потянулось к берегу моря, наконец, показались и суда, стоящие на якоре.
Солдаты стали грузиться на корабли, но уже стемнело, а погрузиться успела только небольшая часть войска. Как ни боролся Альмансор с дремотой, – ведь каждую минуту он ждал, что его отпустят домой, – все же под конец на него напал глубокий сон, и он думает, что франки подмешали ему чего-нибудь снотворного в воду. Когда он проснулся, яркое солнце светило в комнатку, в которой он не был, когда засыпал. Он вскочил со своего ложа, но не успел ступить на пол, как тут же упал, пол качался у него под ногами, кругом все вертелось и ходило ходуном. Он поднялся и, держась за стены, побрел из комнаты.
Вокруг стоял странный рев и свист; он никогда не видал и не слышал ничего подобного и потому не знал, сон это или явь. Наконец добрался он до узенькой лестницы; с трудом поднялся наверх, и – о, ужас! – со всех сторон обступило его небо и море: он был на корабле. Тут принялся он жалобно плакать, хотел домой, хотел броситься в море и вплавь добраться до родины; но франки удержали его, а один из полководцев позвал к себе, обещал, если он будет послушным, скоро вернуть его на родину и объяснил, что отправить его домой было невозможно, а если бы его оставили одного на берегу, он пропал бы с голоду.
Но франки не сдержали слова; корабль плыл много дней и наконец пристал к берегу, – но не Египта, а Франкистана! За пребывание в лагере и за долгий путь Альмансор научился понимать и немножко говорить на языке франков, что очень пригодилось ему в стране, где никто не знал его языка.
Много дней вели его в глубь страны, и всюду по пути сбегался народ, чтоб поглазеть на него, так как спутники его говорили, будто он сын владыки Египта, приславшего его в Франкистан для окончания образования.
Но солдаты говорили это, чтоб уверить народ, будто они победили Египет и заключили с этой страной крепкий мир. После многодневного пути по стране франков дошли они до большого города, цели их странствия. Там его передали лекарю, который взял его к себе в дом и обучил всем нравам и обычаям Франкистана.
Прежде всего облачили Альмансора в франкскую одежду, узкую и тесную и далеко не столь красивую, как египетская. Затем запретили кланяться, скрестив руки; теперь, чтобы засвидетельствовать кому-либо свое почтение, ему следовало одной рукой снять с головы огромную черную фетровую шляпу, которую там носят все мужчины и поэтому надели и ему на голову; другую руку следовало отвести в сторону и шаркнуть правой ножкой. Запретили ему также сидеть поджав ноги, по доброму восточному обычаю, – теперь ему приходилось сидеть на высоких стульях, свесив ноги на пол. Еда тоже доставляла ему немало огорчений, теперь, раньше чем поднести кусок ко рту, следовало проткнуть его железной вилкой.
Лекарь был человеком суровым и злым и мучил мальчика; так, если тому по оплошности случалось сказать гостю: «Салем алейкюм!» – он бил его палкой, ибо следовало говорить: «Votre serviteur». [8] Ему было запрещено думать, говорить, писать на родном языке, – пожалуй, он мог на нем только грезить; возможно, он и совсем позабыл бы свой язык, если бы в том городе не жил один человек, оказавший ему большую поддержку.
Это был весьма ученый старик, понимавший многие восточные языки – арабский, персидский, коптский, даже китайский, – все понемножку; в том краю его почитали чудом учености и за обучение этим языкам платили ему большие деньги. Этот человек звал к себе Альмансора по нескольку раз на неделе, потчевал его редкостными плодами и другими лакомствами, и юноше казалось, будто он дома. Старик был очень странным человеком. Он заказал Альмансору одежду, какую носят в Египте знатные вельможи. Эту одежду хранил он в особом покое. Когда к нему приходил Альмансор, он посылал его со слугой в тот покой, и там юноша переодевался, согласно обычаю своей родины. Затем они отправлялись в «Малую Аравию», так назывался один покой в доме ученого.
Покой был уставлен искусно выращенными деревьями – пальмами, бамбуками, молодыми кедрами – и цветами, встречающимися только в странах Востока. Пол был устлан персидскими коврами, у стен лежали подушки, а франкских стульев и столов не было вовсе. На одной из подушек восседал старик ученый; вид у него был совсем не тот, что обычно: голова вместо тюрбана была обмотана тонкой турецкой шалью; седая привязная борода спускалась до пояса и ничем не отличалась от настоящей почтенной бороды любого достойного мужа. Облачен он был в мантию, переделанную из парчового утреннего халата, в широченные шаровары и желтые туфли, и хотя вообще он отличался миролюбивым нравом, в эти дни нацеплял турецкую саблю, а за кушак затыкал ятаган, украшенный поддельными камнями. Он курил трубку в два локтя длиной, а прислуживали ему слуги, также одетые в персидское платье, и у многих из них лицо и руки были вымазаны черной краской.
Сперва все это казалось юному Альмансору очень странным, но затем он понял, что те часы, которые он проводил у старика, приноравливаясь к его желаниям, пошли ему на пользу. Если у лекаря он не смел и слова сказать по-египетски, то здесь запрещалась франкская речь. Входя, Альмансор произносил приветствие, на которое старик перс отвечал с большой торжественностью; затем он делал знак юноше, чтоб тот сел рядом, и начинал болтать на персидском, арабском, коптском и на других языках вперемежку, это он называл ученой восточной беседой. Около стоял с большой книгой слуга, или, если хотите, раб, как он звался в эти дни; книга же эта была словарем, и когда старику не хватало слов, он делал знак рабу, листал книгу, быстро находил нужное слово и затем продолжал свою речь.
Рабы же приносили в турецких сосудах шербет и другие лакомства; и чтобы угодить старику, Альмансору достаточно было сказать, будто все у него заведено по восточному обычаю. Альмансор прекрасно читал по-персидски, а в глазах старика это было великим достоинством. У него было множество персидских рукописей; он приказывал юноше читать их вслух, сам внимательно повторял за ним каждое слово и, таким образом, примечал правильное произношение.
Для бедного Альмансора эти дни были праздниками, старик ученый не отпускал его без подарка, часто весьма ценного – он дарил Альмансору деньги, полотно или другие нужные вещи, в которых отказывал ему лекарь.
Так прожил Альмансор несколько лет в столице Франкистана, но тоска его по родине не улеглась. Когда же ему минуло пятнадцать лет, случилось событие, имевшее большое влияние на его судьбу.
Дело в том, что франки избрали своего главного полководца – того, который в Египте так часто беседовал с Альмансором, – своим королем и повелителем. По торжествам и пышным празднествам в столице Альмансор, правда, понял, что происходит нечто подобное, но он и думать не мог, что король и есть тот самый человек, которого он видел в Египте, ведь тот полководец был еще очень молод. Однажды Альмансор шел по мосту, перекинутому через широкую реку, протекающую по тому городу; тут увидел он человека в простой солдатской одежде, облокотившегося о перила моста и глядевшего на воду. Черты его лица показались ему знакомыми, и он вспомнил, что раньше уже видал его. Поэтому он быстро порылся в кладовых своей памяти, и когда постучался в дверь, ведущую в египетскую кладовую, разум его вдруг прояснился, и он вспомнил, что человек этот – тот франкский полководец, который часто беседовал с ним в лагере и всегда проявлял добрую заботу о нем; он не знал точно его имени и теперь, собравшись с духом, подошел и окликнул его так, как прозвали его солдаты; скрестив на груди руки по обычаю своей страны, он молвил:
– Салем алейкюм, Petit Caporal! [9]
Тот с удивлением оглянулся, окинул юношу внимательным взглядом, подумал минутку, а затем сказал:
– Господи, возможно ли это! Ты здесь, Альмансор? Как поживает твой отец? Что делается в Египте? Что привело тебя к нам?
Тут Альмансор не выдержал, он горько зарыдал и сказал:
– Так ты, Petit Caporal, не знаешь, что учинили со мной эти собаки, твои соотечественники? Ты не знаешь, что я уже много лет не видел земли моих отцов?
– Не могу поверить, – сказал тот, и чело его омрачилось, – не могу поверить, что они потащили тебя за собой.
– Ах, так оно и было, – ответил Альмансор, – в тот день, когда ваши солдаты погрузились на корабли, я в последний раз видел свою отчизну; они увезли меня с собой, и один военачальник, тронутый моими несчастьями, платит за мое содержание окаянному лекарю, который колотит меня и морит голодом. Слушай-ка, Petit Caporal, – продолжал он в простоте душевной, – как хорошо, что я повстречал тебя, ты мне поможешь.
Тот, к которому он обратился с такими словами, улыбнулся и спросил, чем он может ему помочь.
– Видишь ли, – сказал Альмансор, – стыдно мне что-либо просить у тебя; правда, ты всегда был добр ко мне, но я знаю, ты тоже человек бедный, и когда был полководцем, одевался всегда хуже других; судя по твоему сюртуку и по шляпе, дела твои и сейчас не блестящи. Но франки недавно выбрали себе султана, и ты, конечно, должен знать кого-нибудь из его приближенных, может быть, агу его янычаров, или его рейс-эфенди, или его капудан-пашу? Так ведь?
– Ну да, – согласился тот, – а дальше что?
– Ты мог бы замолвить за меня словечко, Petit Caporal, пусть они попросят франкского султана, чтоб он отпустил меня на волю, – тогда мне только нужно будет немножко денег на обратный путь; но, главное, обещай мне не проговориться ни лекарю, ни арабскому ученому.
– А что это за арабский ученый? – спросил тот.
– Ах, это странный человек, но о нем я расскажу тебе в другой раз. Если они что-нибудь проведают, мне не выбраться из Франкистана. Но согласен ли ты замолвить за меня словечко аге? Скажи откровенно!
– Пойдем со мной, – сказал тот, – может быть, я смогу уже сейчас быть тебе полезен.
– Уже сейчас? – в испуге воскликнул юноша. – Сейчас невозможно, не то лекарь изобьет меня, я тороплюсь домой.
– А что у тебя тут в корзине? – спросил тот, не отпуская его.
Альмансор покраснел и сперва не хотел показать, наконец, он сказал:
– Видишь ли, Petit Caporal, мне приходится выполнять ту же работу, что и последнему рабу у моего отца. Лекарь – человек скаредный и что ни день гоняет меня на овощной и рыбный рынок, до которого от нашего дома добрый час ходьбы, и, чтобы выгадать несколько медяков, мне приходится все покупать у грязных торговок, там ведь все немного дешевле, чем в нашем квартале. Вот гляди, из-за паршивой селедки, из-за горсти салата, из-за кусочка масла мне приходится ежедневно ходить два часа. Ах, знал бы об этом мой отец!
Человек, с которым беседовал Альмансор, был тронут его горькой участью и сказал:
– Идем со мной, и будь спокоен, лекарь не посмеет тебя обидеть, даже если останется сегодня без селедки и салата. Не беспокойся, идем!
С этими словами он взял Альмансора за руку и повел за собой, и столько уверенности было в его словах и движениях, что Альмансор, хотя у него и щемило сердце при мысли о лекаре, все же пошел с тем человеком.
Итак, с корзинкой на руке, шагал он бок о бок с солдатом по разным улицам, и странным казалось ему, что встречные снимали шляпы, останавливались и глядели им вслед. Он сказал своему спутнику, как это его удивляет, но тот засмеялся и ничего не ответил.
Наконец дошли они до великолепного замка, куда и направился тот человек.
– А ты здесь живешь, Petit Caporal? – спросил Альмансор.
– Здесь моя квартира, – ответил тот, – а тебя я отведу к своей жене.
– Ну, живешь ты богато! – продолжал Альмансор. – Султан, должно быть, предоставил тебе даровые покои?
– Ты прав, эту квартиру я получил от императора, – ответил его спутник и повел его в замок.
Там они поднялись по широкой лестнице, и он приказал Альмансору оставить корзину в нарядном зале, а затем прошел с ним в великолепный покой, где на диване сидела женщина. Он заговорил с ней на чужом языке, и оба смеялись от души, а потом женщина на языке франков принялась расспрашивать Альмансора о Египте. Под конец Petit Caporal сказал юноше:
– Знаешь, лучше всего я сейчас же сам сведу тебя к императору и замолвлю ему за тебя словечко.
Альмансор сильно перепугался, но он подумал о своей горькой доле и о родине.
– Аллах, – обратился он к обоим, – Аллах придает несчастному мужество в минуту крайней нужды, он не оставит и меня, горемычного. Да, я поступлю, как ты советуешь: я пойду к нему. Но скажи, Caporal, что мне делать – пасть ниц, коснуться лбом земли?
Они снова расхохотались и стали уверять, что этого делать не нужно.
– А вид у него страшный и величественный, – расспрашивал он, – борода длинная? Глаза мечут молнии? Скажи, каков он?
Спутник его снова расхохотался, а затем сказал:
– Лучше я не буду его описывать, Альмансор, – сам догадайся, который он. Укажу тебе только одну примету: когда император в зале, все почтительно снимают шляпы; тот, кто не снимет шляпы, и есть император. – С этими словами он взял его за руку и повел в императорский зал. Чем ближе они подходили, тем сильнее колотилось у Альмансора сердце, а когда они приблизились к дверям, у него задрожали колени. Слуга распахнул двери; там стояли полукругом человек тридцать – все при звездах, в великолепных одеяниях, шитых золотом, как обычно ходят в стране франков самые знатные королевские аги и паши. И Альмансор подумал, что его спутник, одетый так скромно, верно, самый незначительный среди них. Все они обнажили головы, и тогда Альмансор огляделся: у кого на голове шляпа, тот и есть император.
Но искал он напрасно. Все держали шляпу в руке, значит, императора среди них не было; тут он случайно взглянул на своего спутника – и что же: шляпа была у него на голове!
Юноша был поражен, потрясен. Он долго глядел на него, а затем сказал, тоже сняв шляпу:
– Салем алейкюм, Petit Caporal! Насколько мне известно, султан франков не я, значит, мне не пристало покрывать голову; ты же, Petit Caporal, в шляпе, уж не ты ли император?
– Ты угадал, – ответил тот, – но, кроме того, я твой друг. Припиши свои невзгоды не мне, а несчастному стечению обстоятельств, и будь уверен, что первым же кораблем ты поплывешь к себе на родину. Ступай теперь к моей жене, расскажи ей про арабского ученого и все, что ты знаешь. Салат и селедку я отошлю лекарю, ты же впредь до отъезда оставайся у меня во дворце.
Так говорил человек, бывший императором; Альмансор же пал ниц перед ним, облобызал его руку и просил прощения за то, что не признал его сразу, ведь в его глазах он совсем не походил на императора.
– Твоя правда, – ответил тот, смеясь, – ежели ты императором всего несколько дней, то на лбу у тебя этого не написано. – Так сказал он и сделал ему знак удалиться.
С того дня Альмансор зажил в счастье и довольстве.
У арабского наставника, о котором он рассказал императору, он побывал еще несколько раз, лекаря же больше не видел. Несколько недель спустя император призвал его к себе и объявил, что корабль, на котором он хочет отправить его в Египет, готов сняться с якоря. Альмансор был вне себя от радости; он собрался в несколько дней и, с чувством благодарности в сердце, щедро одаренный императором, отправился к морю и пустился в путь.
Но Аллаху было угодно продлить его испытания, невзгодами закалить его мужество, и он не дал ему увидать берега его родины. Англичане, другой франкский народ, вели в ту пору морскую войну с императором. Они отбирали у него все захваченные корабли; и случилось, что на шестой день пути корабль, на котором плыл Альмансор, обстреляли окружившие его английские суда; он вынужден был сдаться, и весь экипаж пересел на суденышко, которое поплыло вслед за остальными. Но на море так же неспокойно, как в пустыне, где на караваны неожиданно нападают разбойники, убивают и грабят.
Тунисские пираты напали на их суденышко, во время бури отбившееся от больших кораблей, захватили его, а весь экипаж отвезли в Алжир и продали в рабство.
Правда, Альмансор, правоверный мусульманин, попал не в столь тяжелую неволю, как христиане, но все же последняя надежда увидать родину и отца исчезла. Так прожил он пять лет у одного богатого человека, где работал в саду и поливал цветы. Но богатый человек умер, не оставив прямых наследников; добро его растащили, невольников поделили, и Альмансор попал в руки работорговца. Тот как раз снарядил корабль, чтобы перепродать своих невольников подороже в других краях. Судьбе угодно было, чтобы я тоже оказался невольником этого работорговца и попал на тот же корабль, что и Альмансор. Там мы узнали друг друга, и там поведал он мне о своей необычной судьбе. Но, когда мы пристали к суше, я опять убедился, что пути Аллаха неисповедимы, – мы высадились на его родном берегу, нас выставили на продажу на невольничьем рынке в его родном городе, и, – о господин! – скажу тебе кратко: он был куплен своим родным, своим любимым отцом!

Шейх Али-Бану глубоко задумался над этой повестью; она невольно увлекла его, грудь его вздымалась, глаза сверкали, и часто он был готов прервать молодого невольника; но конец рассказа, казалось, не удовлетворил его.
– Ты говоришь, ему теперь было бы около двадцати одного года? – так начал он свои вопросы.
– Мы с ним примерно одного возраста, о господин, двадцать один – двадцать два года.
– А какой город называл он своей родиной, об этом ты ничего не сказал.
– Если не ошибаюсь, – ответил тот, – это Александрия!
– Александрия! – воскликнул шейх. – Это мой сын; где он? Ты не говорил, что он звался Кайрамом? Какие у него глаза – темные? А волосы – черные?
– Да, такие, а в минуты откровенности он называл себя Кайрамом, а не Альмансором.
– Но, заклинаю тебя Аллахом, скажи мне, отец купил его у тебя на глазах, ты говоришь, он сказал, что это его отец? Значит, это не мой сын!
Невольник ответил:
– Он сказал мне: «Благословен Аллах после столь долгих невзгод; это – рыночная площадь моего родного города». А немного спустя из-за угла показался вельможа, – тогда он воскликнул: «О, наши глаза поистине драгоценный дар небес! Мне привелось еще раз увидеть своего почтенного отца!» Человек же тот подошел к нам, оглядел всех и купил под конец того, с кем все это случилось; тогда он призвал Аллаха, горячо возблагодарил его и шепнул мне: «Вот я опять возвращаюсь в обитель счастья: меня купил мой родной отец».
– Стало быть, это не мой сын, не мой Кайрам! – молвил шейх, исполнясь печали.
Тогда юноша не мог дольше сдерживать свое волнение, слезы радости брызнули у него из глаз, он пал ниц перед шейхом и воскликнул:
– И все же это ваш сын – Кайрам-Альмансор, ведь это вы сами купили его.
«Аллах, Аллах! Чудо, великое чудо!» – восклицали вокруг и все старались протиснуться поближе. А шейх, онемев, глядел на юношу, который поднял к нему свое красивое лицо.
– Мустафа, друг мой, – наконец обратился шейх к старому дервишу, – глаза мне застилает пелена слез, и я не могу разглядеть, запечатлелись ли у него на лице черты его матери, в которую мой Кайрам уродился лицом, подойди и вглядись в него.
Старик подошел, долго глядел на него, наконец положил руку на чело юноше и сказал:
– Кайрам, как гласит изречение, которое в тот скорбный день ты унес с собой в лагерь франков?
– Дорогой учитель, – ответил юноша, прикасаясь губами к его руке, – оно гласит: «Кто любит Аллаха и чист душой, тот не одинок и в пустыне горестей, ибо с ним двое спутников, они поддержат и утешат его».
Тогда старик с благодарностью возвел очи к небу, поднял юношу, прижал его к груди и передал шейху со словами:
– Возьми его! Как верно то, что ты тосковал по нем десять лет, так верно и то, что это твой сын Кайрам.
Шейх не помнил себя от радости и счастья. Он не мог наглядеться на вновь обретенного сына, из черт которого явственно проступал образ былого Кайрама. И все присутствующие радовались вместе с ним, ибо они любили шейха, и каждому казалось, будто в этот день ему самому судьба подарила сына.
Песни и ликование снова огласили покои, как в дни счастья и радости.
Юноше пришлось повторить свой рассказ, теперь уже более обстоятельно, и все восхваляли арабского ученого, и императора, и тех, кто был участлив к Кайраму. Гости разошлись только поздно ночью, и шейх щедро одарил всех своих друзей, дабы они сохранили память об этом дне радости.
Четырех же юношей он представил своему сыну и пригласил их посещать его, и было решено, что Кайрам будет читать с писцом, пускаться в недалекие странствия с художником, развлекаться пляской и пением в – обществе купца, а четвертый будет ведать увеселениями при дворе шейха. Их щедро одарил шейх, и, радостные, покинули они его дом.
– Кого нам благодарить, – рассуждали они, – кого, как не старца? Кто мог бы это подумать, когда мы стояли тут у дома и судачили о шейхе?
– А ведь легко могло случиться, что мы пропустили бы мимо ушей речи старика, – молвил другой, – или, чего доброго, подняли бы его на смех. Он был в жалком рубище, и кто мог подумать, что это мудрец Мустафа?
– Как странно! – сказал писец. – Вот на этом самом месте мы громко выразили свои желания. Один мечтал о странствиях, другой – о пенье и плясках, третий – о веселых пирах с друзьями, а я – о чтении и сказках, и вот все наши мечты осуществились. Ведь я могу читать все книги шейха и приобретать любые, какие захочу.
– А я могу украшать его стол, распоряжаться всеми увеселениями и сам принимать в них участие, – молвил другой.
– А я? Как только западет мне на сердце желание послушать пенье и игру на лютне или посмотреть на пляску, я могу пойти к нему и попросить отпустить со мной его рабов.
– А я до сего дня был беден, – воскликнул художник, – и не мог и шагу ступить из города, теперь же я могу пуститься в далекий путь!
– Да, – подхватили все вместе, – хорошо, что мы последовали за старцем, – кто знает, что иначе сталось бы с нами?
Так сказали они и, радуясь и ликуя, разошлись по домам.
Живу в настоящем!

Аватара пользователя
Участник
Сообщения: 373
Зарегистрирован: 08 май 2013, 20:28
Репутация: 114
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Сирка » 07 авг 2017, 21:15

Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - img-zdorovyi-rebionok-vitamin-d-vitamin-solnca.jpg

СКАЗОЧНАЯ ИСТОРИЯ


Здравствуй, детка, — говорит, — ждала я тебя! Добро пожаловать!
— Здравствуйте, а вы кто? – спрашиваю.
— А я – прародительница твоя, первая женщина твоего рода. Имя мое затерялось в веках а ты зови меня Матушкой.
— Вы – первая женщина моего рода? Это как же? Это же, наверное, давно было?
— Очень давно, — смеётся она.
– Да ты не считай века, ты спрашивай. Чего тебе надобно? —
Разобраться мне надобно. Проблемы у меня.
— Какие же, деточка?
— Я – недолюбленный ребенок, папа не замечал, мама шпыняла. И теперь не могу отношения построить, семью создать. И о себе я мнения крайне невысокого. Это потому что мама мне внушила, что я серость и никчемность. Я и решила, что я – последняя в крайнем ряду, дальше некуда.
— А сколько тебе лет, деточка?
— Тридцать на той неделе было. Молодость, можно сказать, уже прошла, а я всё еще не разобралась со своим недолюбленным детством…
— А что ты уже сделала для того, чтобы разобраться?
— Ой, я много чего сделала. Книжек умных перечитала невероятное количество, к психологу ходила, тренинги посещала, родителей простить неоднократно пыталась, в общем, не сидела сложа рук.
— Родителей, говоришь, простить хотела… А за что?
— Ну как за что? За то, что любви недодали. А должны были!
— Вон оно что… А с чего ты взяла, что они тебе что-то задолжали?
— С чего? Да это же всем известно! Вон сколько уже про это написано! Что если родители своих детей любят, они вырастают полноценными и самодостаточными, в себя верят, будущего не боятся, и всё у них в жизни складывается.
— Если бы… — говорит Матушка, и усмехнулась так невесело. – Знала бы, как ты ошибаешься! Иной раз и у любящих родителей такие детки вырастают, что слёзы одни… Не в том дело. Я вот тебя спросить хочу: ты себя до сих пор маленькой считаешь?
— Да нет, мне рано повзрослеть пришлось. Выучилась, работать пошла, и живу отдельно. Самостоятельная я.
— Стало быть, родители тебя на свет произвели, выкормили, вырастили, выучили, на крыло поставили, а всё еще чего-то должны остались?
— Я ж говорю, любви не было. Не хвалили, не ласкали, не поддерживали морально. Я до сих пор из-за этого страдаю!
— Страдалица, значит… А что ты о страданиях-то знаешь, деточка? О голоде, о войнах, о нищете, о потерях безвозвратных? Небось, только в книжках читала?
— Какие войны? И причем тут нищета?
— Смотри сюда, покажу тебе кое-что… Видишь? – и она достала откуда-то из складок одежды небольшой предмет.
Я присмотрелась – это была шкатулка. Не особо красивая, простая, деревянная, потемневшая от времени, с какой-то незатейливой резьбой на крышке.
— Скажешь, неказистая на вид? А вот так? – и она подняла крышку шкатулки, а там…
Оттуда такой несказанный свет хлынул, что я аж зажмурилась.
— Нравится?
— Да, очень… — я смотрела как заворожённая, теперь шкатулка казалась мне невероятно прекрасной.
— Это не простая шкатулка, в ней хранится любовь нашего рода, — пояснила Матушка.
– Стоит её открыть – и она весь мир осветит и согреет. Я эту шкатулку своей любовью наполнила и дочери передала, а она– дальше по роду. Это наше родовое сокровище, неотчуждаемое наследство по женской линии.
— Но я никакой шкатулки не получала! – говорю я. – Да если бы я такое увидела, разве бы я забыла? Видать, затерялось наследство где-то в поколениях.
— Не может оно затеряться. Говорю же, неотчуждаемое оно. Только вот её всё время любовью полировать надо, тогда и вид у шкатулочки будет совсем другой. Заиграет, засияет, засветится!
— А кто же её полировать должен? — Тот, кто владеет ею сейчас, сию минуту. Кому она по роду досталась. Стало быть, сейчас ты и должна.
— Я должна??? Да я не против … Только откуда мне её взять, если я сама её в наследство не получила?
— Такого быть не может. Каждая девочка рода, появившись на свет, получает такую шкатулку. Она незримая, но вполне реальная. Только бывает так, что закрыта она на семь замков, да и свет в ней поиссяк, и задача женщины – открыть её и добавить любви, чтобы передать своей дочери снова сияющей и наполненной.
— Это что же выходит? Что я наследство получила, но ничего о нём не знаю? Потому что шкатулка закрыта, да? Но тогда скажите, почему моя мама её не открыла, не показала мне Свет Любви? Вы же сами говорите – у кого шкатулка, тот и должен это сделать!
— Не у всех на это сил хватает, — тихо сказала Матушка. – Глянь сюда, покажу тебе, что женщинам нашего рода перенести пришлось…
Я глянула – и обомлела. Она словно занавес откинула, и передо мной стали проноситься разные картины, как в кино, и в каждом эпизоде присутствовала шкатулка. Чего там только не мелькало! Война, беженцы, бабка шкатулку в лохмотья прячет, ими оборачивает, а у самой руки обмороженные, распухшие… А вот лесоповал, на ветру, под снегом, женщины в ватниках пилят сосны, все замученные, едва шевелятся, и шкатулка валяется в ледяной каше, раздавленная чьим-то сапогом…
Вот молодая женщина – муж её бьет, колотит, поносит на чем свет стоит, потом она, вся в слезах, на шкатулку, кровью запятнанную, амбарный замок прилаживает, а ключ потом – в глубокий колодец, только булькнуло …
А вот вижу шкатулку в руках у девочки, замок по-прежнему висит, только, видать, много лет прошло, потому что ржавый уже, старый … Девочка пытается его сковырнуть, посмотреть, что там, в шкатулке, да ничего не получается, только палец порезала да ноготь сорвала.
Тогда она её бросает в угол, где всякий хлам пылится, и лежит шкатулка, только крови на ней добавилось. Вот мама моя – вся зажатая, озабоченная, замороженная будто, и глаза невесёлые.
Папу я тоже увидела, как холодно ему и неуютно, и он к бутылке тянется, чтобы забыться … И ещё много чего я видела в этом «кино» — только вспоминать не хочется, уж очень грустно всё это…
— Матушка, страшно-то как! – вырвалось у меня.
— Сама видишь – иная женщина такую судьбу проживает, что ей свою любовь не раскрывать, а прятать приходится. Кажется ей, что если она свою любовь надежно укроет да на семь замков запрёт, то так лучше будет. Не так больно… Не все ведь её принять и оценить умеют, любовь-то…
— Выходит, мама моя тоже не смогла шкатулку открыть? Наверное, она тоже любви в жизни недополучила, потому и мне ничего не передала…
— Вот именно, — кивает Матушка.
– И я спросить тебя хочу. Тебе вот тридцать уже, а ты всё еще веришь в мамины слова о том, что ты «серость и никчёмность» и «последняя в крайнем ряду»?
— Выходит, так. Поверила я в это. Да и кому же верить, как не маме?
— А что ты за это время сделала, чтобы другой стать?
— Да я всю жизнь старалась ей доказать, что я другая! – пожаловалась я.
– И дома, и в учёбе, и на работе вообще всё делаю на «пять с плюсом». Я всю жизнь из кожи вон лезу, чтобы доказать своё право на существование! И получить причитающуюся мне любовь!
— А зачем? Если ты появилась в этом мире, то твоё право на существование бесспорно. То, что ты не серость и никчёмность, уже давно всем понятно. Ты уже всем всё доказала! А любовь… Она в этой шкатулке, которая по праву рождения - твоя. Осталось только открыть её, и Свет Любви хлынет в твою жизнь, осветит её, согреет, ещё и другим достанется.
— А как это сделать? Как мне шкатулку открыть?
— Есть к ней ключ, называется он «сочувствие». Когда ты перестанешь предков своих осуждать, что любви тебе недодали, а от всей души посочувствуешь им, что они сами ею обделены были, вот тогда и откроется шкатулка, и разольётся Свет Любви.
— Сочувствие, говорите… А мне кто посочувствует? Кто меня пожалеет?
— Знаешь, пока ты будешь ждать жалости да сочувствия, не открыть тебе шкатулку. Разве ты дитя малое, чтобы сироткой прикидываться? Взрослый человек, владелица родового наследства. Пора бы тебе самой Свет Любви в себе открыть.
— Но мама…
— Мама твоя такая, какая есть, так уж жизнь её сложилась. А ты так и будешь до пенсии чудес ждать, пока она изменится? Так может, этого никогда и не случится. Смотри, так и жизнь мимо пройдет … Давай-ка, решай прямо сейчас – берёшь шкатулку или нет? А то мне пора … И она, действительно, начала таять, исчезать.
— Беру! – закричала я. – Беру наследство!
— Ты будешь первой, кто возродит Свет Любви в твоём роде. Я была первой – и ты будешь первой. Первой по-настоящему счастливой за долгие годы, девочка, запомни это! – донеслось до меня из сияющей дымки.
Я ощутила, что шкатулка непостижимым образом оказалась в моих руках. Я её как наяву чувствовала – теплую, угловатую, тяжёленькую. И, вдруг, такая музыка заиграла чудесная, что я заплакала.
Я испытала его, это самое сочувствие … Словно на себе ощутила всё то, что пережили женщины моего рода. Такая тяжесть на меня навалилась, что я просто взвыла!
Я рыдала, как никогда в жизни, и со слезами из меня вышли все обиды, все претензии, всё горе от непонимания и не-любви …
А потом - я «выплыла» из своего сна-не сна, выплыла и очутилась в зале, где и начинала дышать, а надо мной склонилось обеспокоенное лицо моей напарницы.
— Ну ты и ревела, — проговорила она. – Думала, всё тут зальёшь … А что с руками?
Я взглянула – руки были сложены так, будто я всё еще держала в них шкатулку.
И на ощупь – словно она всё еще там была.
— Наследство получила, — сказала я. – Неотчуждаемое …

Прошло совсем немного времени, но я чувствую себя совершенно другой.
Не знаю, как это получилось, но теперь - я все время ощущаю присутствие той шкатулки, что Матушка мне отдала.

И слова её помню – «ты будешь первой женщиной рода, по-настоящему счастливой». И я в это верю. Ну и что, что я в детстве что-то там недополучила? Мама – это мама, а я – это я. И я хочу передать родовую шкатулку своей дочери (а она у меня обязательно будет!), да не пустую, а наполненную Светом Любви. А кто же её наполнит, если не я?

Автор — Виктория Кускова.
Живу в настоящем!

Аватара пользователя
Участник
Сообщения: 373
Зарегистрирован: 08 май 2013, 20:28
Репутация: 114
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Сирка » 09 авг 2017, 18:23

Взято в группе у Ирины Ореховой, автор сказки неизвестен.
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - av-105127.jpg
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - av-105127.jpg (4.78 КБ) 846 просмотров

Живет на свете многое множество Ветров . Дуют они с разных сторон и в разные стороны . Радуются им растения , особенно тогда , когда семена их поспели и нужно разнести их по всей земле . Зачем , спрашиваешь ? Да чтобы плодородной земля была . Чтобы каждый , даже самый маленький , кусочек земли украшало разнотравье , разные деревья росли , цветы , ягоды ...
Так - то милая . Знаешь ли ты, что растения ох какими разными бывают ? Видала ль растения сорные , а то и ядовитые , зловредные ? Природе - то матушке все нужно , а нам , людям , лучшее подавай ...
Так - то , милая . Ну , это ничего , так заведено , так хорошо . Вот и посмотри , земля всякий сорняк принимает - это дети её родные . Растут , ничего особого , питают свою матушку . А людям - то нужно не только землю свою , но и себя питать . Сорняки мы не кушаем , а пшеницу , рожь , ягоды да плоды - с удовольствием . Поэтому человек выбирает , что ему у себя в саду , на своей земле сажать . Что всходы хорошие даст , заморозки выдержит , плоды достойные принесёт , людей накормит , а может , даже и прославит ...
Так - то , милая ... Зачем же я тебе все это рассказываю ? Ах да , вспомнила ! Я к тому веду , что больше всех природа - матушка нас , женщин , любит . Потому что мы , как земля , семенам приют даём и новую жизнь на свет Божий рожаем. Да только не каждому семени , что Ветер принесёт , женщина может приют в своём чреве дать . А вдруг оно сорное ? Аль зловредное ? Это только мать - земля такую силу имеет , чтобы всем без разбору семенам приют давать да растить . А женщина - нет . Она предназначена , чтобы героев и других добрых женщин земле дарить ....
Так - то , милая . Мужчина - он как Ветер вольный , ему главное - семя своё отдать . Видишь , как природа ему предназначила ? Отдавать . А женщине , стало быть , - брать ... Это только так кажется разуму несмышлёному , что брать - то легче , чем отдавать . Нет , брать всегда труднее . Отдал - значит освободился . Взял - значит обременился . Так и мы , женщины , обременяемся семенем , что мужчина нам отдал . Бремя это сладкое , потому как новая жизнь благодаря ему является ...
Так - то , милая . Потому - то мужчины настоящие , герои наши , всегда женщину ценят , любят , заботятся . Знают , что отдавать легче , чем брать . За тем , что взял , ещё уход большой нужен ... В далекие - далекие времена женщины сами о том , что у мужчины взяли , заботились . Мужчина , отдав семя свое , как вольный Ветер , дальше летел . А женщина с бременем своим оставалась , ребёночка сама рожала . Трудно ей было . Но ничего , мать - земля помогала . Но это было ой как давно ... Потом мужчины умнее стали , любви в них Божьей прибавилось , и стали они не только женщине семя своё отдавать , но и оставаться подле неё . О ней , беременной , заботиться . Захотели мужчины видеть , что из их семени рождается . Перестали они быть вольными Ветрами и стали Хозяевами земли . Земля их за это добротой , умом - разумом и здравием наделила . Да не всем , видать , поровну досталось ... Да и где ж ты видела , чтобы Господь всем поровну выделял ?! Каждый на свой лад ладен иль неладен . Да только женщины в ту пору разумными были . Они настоящих Хозяев среди мужчин выделяли , и семя их принимали , семью с ними создавали . А неладных и ленивых мужчин от себя в стороне держали . Знали , видать , что семя их - сорное . Коли дашь ему в себе приют , то и семья , и Род пострадать могут . Вот и стремились мужчины настоящими хозяевами становиться . А то какая ж женщина потомков тебе подарить пожелает ?!
Так - то , милая . Так о чем это я ? Прости ты меня , старую , все главную - то мысль забываю ! Ну , ты , ничего, набирайся терпения и дальше мою сказку слушай ... Я ж тебе , милая , о чем говорю ? Что не каждому семени женщина приют в своём чреве давать должна . Только лучшим Семёнам , чтобы род человеческий краше и достойнее становился . А мужчинам , что сорное семя в себе носят , такой ход событий никак не по нраву . " Что ж это такое будет с нами , если женщины наше семя брать совсем перестанут , а только от героев рожать детей будут?! - думали они . - Так наше " сорное племя" исчезнет с лица земли ! Никак такого допустить мы не можем ! " - вот , милая , как рассуждали они . Да вместе собирались , думу думали , как им женщин одурманить , чтобы те себя их брать начали . Обратились к колдунье злобной , бездетной . Вдалеке она от людей добрых жила , потому как прогнали те её давным - давно . За большую плату сварила она просителям зелье лютое . Каждый из " сорного племени" пригубил его . И через это пришёл к ним дар колдовской на женщин чары накладывать . Стоило такому мужчине тихонечко на женщину дунуть , как теряла она зрение ясное , сердечное и как будто слепая становилась . Но не полностью . Мир Божий видит , а что за мужчина перед ней - Хозяин иль "сорняк" - отличить не может . Уши - то её сладкие речи слушают , а сердце и очи правды не видят ...
Так - то , милая . Пошли мужчины " сорного племени" по земле , встречали женщин , дули на них , одурманивали , и те с ними оставались , потомков им дарили . И многие , кто родился от семени сорного , колдовской дар от отцов - дедов унаследовали ...
И по сей день так идёт ...
" Сорное племя " живучим оказалось . Сорняк он и есть сорняк . Ты сама посмотри - сколько его не выпалывай , он все равно растёт . Благородные растения погибает , а сорняк растёт . Так и у людей . Разное в мире случалось , войны и моры , засухи и потопы , лучшие гибли , " сорные " выживали ...
Так - то , милая . Ну - ну , чего загрустила ? Думаешь , бабушка старая , где ей чувства молодые понять ?! Сердечку твоему любить хочется , деток от любимого рожать . Все знаю , милая , все понимаю , сама такой была . Потому и предупреждаю тебя . Против дурмана мужчины из " племени сорного " средство есть одно . " Девичья проверка " называется . Ты , милая , как понравится тебе парень , уши - то не развешивай . Для начала проверь его в деле , какой он хозяин , да и здоров ли . Узнай , как к деткам относится , как воспитывать их думает , какие представления о союзе с женщиной имеет . " Сорняк " сразу от такой проверки сбежит , а Хозяину настоящему она нравится , любит он себя показывать . Коли убежал молодец , не печалься , милая . Сейчас погрустишь , зато потом радоваться станешь : какой большой белы в будущие времена избежала ! Сейчас сердечко чуток постонет , зато в будущем ранами не покроется . Да и детки , от " сорного семени" рождённые , ох сколько забот да печалей матери прибавляют ...
Так - то , милая , много Ветров по земле дуют , семена разносят . Когда Ветер сильный , аж несколько семян под ноги бросает . А взять - то одно только можно . Ой , как непросто! Вроде все семечки одинаковые . Ан нет . Только с виду походи , а всходы дадут разные . Ну - ка, милая , послушай своё сердце , ум свой послушай , про внимательность - наблюдательность не забудь , да про дурман помни , осторожной будь . Так выберешь нужное семечко . Иди, милая , Бог тебе поможет "
Живу в настоящем!

Аватара пользователя
Участник
Сообщения: 373
Зарегистрирован: 08 май 2013, 20:28
Репутация: 114
Пол:

Re: Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только...

Сообщение Сирка » 09 авг 2017, 18:31

Взято в группе Ирины Ореховой.
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - cUHo4ScyBpM.jpg
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - cUHo4ScyBpM.jpg (56.07 КБ) 844 просмотра
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - uliana Sotnikova-Yogastan.JPG
Деревенские байки, сказки о ведьмах и не только... - uliana Sotnikova-Yogastan.JPG (74.73 КБ) 844 просмотра

Представьте себе, встречаются юноша и девушка, понимают , что любят друг друга , пожениться хотят. А значит - пришла пора "знакомиться с семьей". Приходит молодой человек к девушке в дом и видит : не дом это , а старая гостиница, а ещё хуже - вместилище ветхих вещей и пыли. " Ну, - думает, - ерунда , просто родители пожилые , сил следить за домом у них нет . Это ничего , моя невеста не такая , как её родители ".
Хорошо, идём дальше . Представьте, сидят они за столом , разговоры разговаривают . Слышит юноша , что родители все больше других людей обсуждают , причём норовят их недостатки подметить и высмеять . А возлюбленная его улыбается , им поддакивает . Стало быть , такие разговоры за столом - норма в их семье .
Подметил все это наш герой , пришёл домой и своему отцу рассказал . А родитель ему и говорит :
- э -э , сынок , не из этой семьи ты хочешь себе жену взять . Нет за ней приданного , которым в доме уют женщина создаёт . Другая в семье у них традиция - чужую грязь подмечать и за собой не прибирать .
- Что же мне делать , отец ?! - восклицает сын. - Я же люблю её, и она меня любит ! - Вот и любите друг друга себе на здоровье , а только в жены её брать не торопись , не то дома у тебя не будет . Все , что заработаешь , может в прах превратиться , - отвечает отец .
- Ну нет , отец , ты ничего в любви не понимаешь! Да потом я уж и слово дал! - стоит на своём сын .
- Тут ты , сынок , со словом своим поторопился . Не может мужчина такие ответственные обещания давать , пока все не осмыслит хорошенько , всю информацию не соберёт , - спокойно говорит отец.
- Нет, отец, моя любимая не такая , как её родители . Она и чистюля , и умница . А потом - любовь все победит . В конце концов , денег заработаю, домработницу найму , - не сдаётся сын .
- Домработница - это , может , и хорошо , да только не она в доме уют да мир в семье создаёт , а доброе независтливое сердце жены.
- А ты зачем на сердце моей будущей жены наговариваешь ? !
- Я-то ничего не наговариваю , это ты мне про их семейные разговоры рассказал . Что они за столом обсуждают : кто что купил , кто что у кого украл , какие люди плохие , какое правительство скверное , а кто живет хорошо, значит , у тех тайные пороки есть . Что доброго , светлого, простого они за два часа сказали ? Чем красивым поделились ?! Только грязь в ступе толкли и тебя , сынок , пачкали ...
- Ну ты , отец, краски сгущаешь ! Ты же всего не знаешь , я ведь тебе только чуть - чуть рассказал , а ты уже целую теорию выстроил ! Зря я тебе все рассказал ...Не понял ты меня, - вздыхает сын .
- Как тебя не понять , сынок ? В смятении ты. Оно и правильно . Сердце твоё к девушке привязано , любишь ты её. А как её приданное , традицию её семейную увидел , так сомнения тебя одолели. Яблоко ведь от яблони недалеко падает . Хотел ты , чтоб я их развеял. А я , наоборот , усугубил. Не могу я , сынок, глаза тебе на правду закрывать . Да ты её и сам понимаешь , только принять не хочешь . Если примешь правду эту , как с возлюбленной поступать ?!
- Да , отец, все верно ... Может , у нас по - другому будет?
- Может ... Только тогда с приданным этим все время бороться придётся . Осилишь?
- Конечно , осилю!- воодушевился сын.
- Ох, сынок , трудную дорогу ты себе выбираешь , весь род жены чистить будешь, - вздыхает отец . - Ну ничего, Бог тебе в помощь. Только ты ещё подумай хорошенько. Жена не рукавица, и захочешь оставить - не оставишь ... Пошёл наш герой думу думать. Думал, думал да уснул. И снится ему сон дивный . Будто бы он в каком то лесу дремучем , на болоте заблудился . А вокруг него болотная нечистая резвится. Хохочут , щекочут его, пугают. Ну да он не из пугливых - отмахивается от них и калачом им грозит . Но не убежать , не уйти из места этого не может . Ноги как будто к земле приросли. Вдруг видит - девица красная выходит из болота , руки к нему тянет . " Забери меня отсюда, добрый молодец", - ему говорит . Хотел он ей руку протянуть , да видит , что не руки у неё, а сучья сухие , не ноги у неё , а старый пень , подолом кружевным прикрытый. "А , так ты местная ! - крикнул он. - Так на своём месте и оставайся , а меня на мое отпусти !" Только выкрикнуть это успел, как ноги его от земли болотной отлепились и сами к дому понеслись , а вся нечисть сгинула . Проснулся наш герой весь в поту холодном . " Что это было?"- себя спрашивает . Уж больно та девушка из сна на его невесту похожа . " Неспроста такие сны снятся, тут и к психологу не ходи, - размышлял он . - Может , и прав отец ? Осторожней мне быть надо ". Стал юноша за своей возлюбленной приглядывать , то , что она изрекает , слушать внимательно . Заметил он, что девушка сладкие речи говорить мастерица , но когда радость чужую видит , хоть и улыбается , но лицо её жестким становится . Как будто обидно ей , но она себя сдерживает . Заметил он , что если о важном деле своём ей расскажет , то она либо разлаживается , либо препятствия непредвиденные в нем появляются . " Неужели прав был отец - сердце ей по наследству досталось завистливое ?" Потихоньку чары с него спали. Понял он, что не любовь то была в сердце его , а влюбленность наведённая . Видела в нем невеста " хорошую партию " . Он - то - представитель Рода крепкого , светлого , сильного . А она - рода мелкого , злобливого . Кому ж вырождаться хочется ?! Вот и захотелось ей " прилепиться " к Роду достойному . Да только хороший сильный Род за себя постоять может и вовремя глаза члену своему открыть . А что перед чарами не устоял , так то ему урок хороший , чтобы сердце своё слушал , больше доверял чутью родовому . Ведь это именно оно , его чутьё родовое , смятение в его душу внесло , когда он первый раз в доме у невесты побывал . В скором времени отношения его с девушкой той разладились . Как поняла она , что он не во власти её, так вмиг все её сладкие речи пропали . На смену им пришли фразы холодные , жесткие , обидные . Так и расстались они .... Герой - то наш себе хорошую девушку нашёл , женился , было у них и детей много , и дом хороший , и достаток . Жена из светлого крепкого Рода оказалась...
Живу в настоящем!

Ответить
  • Похожие темы
    Ответы
    Просмотры
    Последнее сообщение

Вернуться в «Проза»